- Нагоним, – согласился Дмитрий Иванович и, хищно прищурившись, посмотрел вдаль. – С такой добычей далеко не уйдут…
***
Татарский обоз двигался медленно. Телеги, груженные мешками, расписными сундуками и коробами с крестьянским скарбом, то жалобно поскрипывали, то громыхали на дорожных ухабах. Поднимая над собой тучи пыли, связанные друг с другом пленники, обречённым стадом, брели по шляху. Люди уже не кричали и не выли в голос, а, опустив головы, отрешённо смотрели под ноги. Здоровые мужики и справные бабы, юные девушки и крепкие парни, шустрые мальчишки и беззаботные девчонки - все превратились в товар. Из огромных округлых корзин, подвешенных к бокам татарских лошадей, доносился плач малых детей. Глаза матерей наполнялись слезами отчаянья, а мужики, до боли сжимая кулаки, ещё ниже опускали головы, осознавая собственное бессилье.
Многолюдная процессия двигалась в сторону юга, не обращая внимания на забивающую ноздри и глаза вездесущую пыль, а дым честолюбивых помыслов застилал разум татарских вояк. Довольные успешной охотой крымчаки посмеивались и, гортанно переговариваясь, заранее подсчитывали доходы от продажи пленных. Степные разбойники не терзались угрызениями совести. Мечтая о мирских благах, они вовсе не задавались мыслью, что их сытая жизнь оплачена чужой свободой и жизнью.
Пыльное облако всё больше расползалось над землёй, отображая собой безмерную жадность поднявшей его орды.
Клубящийся над горизонтом бурый туман был хорошо виден и русским ратникам. Вглядываясь в развивающийся за обозом шлейф, Хворостинин проговорил.
- Дальше дорога делает поворот. Обойдём по овражку и нападём из леса.
- И очухаться не успеют, как под наши сабли попадут, - согласился Алёшка.
Следуя плану, лёгкая конница бросилась наперерез.
Грохот ручных пищалей заставил воздух и людей содрогнуться. Скрип песка на зубах сменился привкусом пороховой гари, и на пришлую орду кинулись русские ратники. Не ожидая нападения, грабители растерялись, теперь перед ними оказались не беспомощные крестьяне, а умелые воины. Визг стали напомнил о бренности бытия, и, когда смертельный удар настигал крымского разбойника, в его глазах появлялось что-то похожее на запоздалое понимание, что ценой алчности стала его собственная жизнь.
При виде подмоги пленные мужики поспешили освободиться от пут и, выхватывая из телег, кто топор, кто ухват, а кто вилы, бросились на обидчиков.