- Все дурью маешься, - тетушка уселась на кресло и велела. – Чаю
сделай. Эклеры свежие?
- Свежие, - не моргнувши глазом соврала Ниночка.
Настроение испортилось.
- Тогда два давай…
Ниночка выбрала самые залежавшиеся, даром что ли сегодня с утра
маялась, пудрой их посыпая. Глядишь, и отравится… то есть, не то,
чтобы она тетушке смерти желала, но вот… разве это справедливо,
чтобы такой вот нехорошей некрасивой женщине и мужем целый
председатель достался? Пусть всего-навсего и областного
отделения.
Тетушка ела эклеры молча, сосредоточенно и, кажется, не поняла,
что на витрине они провели дня три уж как, вон, даже пальцы
облизала.
Чайком запила.
Зажмурилась.
А ведь если бы ее не стало, то Захар Натанович был бы свободен,
и уж тогда-то он сделал бы тот первый решительный шаг, который
обеспечил бы Ниночке неплохое будущее.
- Я тебе что говорила? – поев, тетушка добрела, однако доброты
этой хватало лишь на то, чтобы сделаться еще более занудной, нежели
обычно. – Чтоб ты с Кисовским не связывалась.
- Я и не связывалась, - Ниночка дернула плечиком.
…как он смотрел, когда Ниночка жила в тетушкиной
четырехкомнатной квартире, куда была принята на правах родственницы
и условиях, что станет эту самую квартиру убирать… как смотрел…
нет, не сразу… в первые-то пару лет Ниночка – она ведь не дура,
право слово, - вела себя, как и подобает вести тихой провинциальной
родственнице, благодарной за шанс в жизни. И тетушка
прониклась.
Учить принялась.
А потом сообразила, что наделала, да только поздно. И небось, с
превеликою радостью отправила бы Ниночку обратно в деревню, да
только побоялась. Ниночка ведь многое видела, а слышала и того
больше. Вот и пришлось… выход искать. Ничего. Нашли. Сумели
ведь.
- Ты не связывалась, - тетушкин голос отличался той
визгливостью, которая нормальных людей заставляла морщиться. – А
его жена жалобу подать собирается.
- На меня? – Ниночка хлопнула ресницами.
Густыми.
Накрашенными.
Красивыми, в общем, как и все-то в ней. Вот только тетушка не
поверила.
- Актрисулька из тебя никакая. На тебя, на кого ж ещё. И
Кисовский, будь уверен, от всего отопрется. Ему оно надо, чтоб из
партии за аморалку поперли?
Кисовкий…
Это такой, с усиками? Который полюбил сиживать подолгу, буравя
Ниночку страстным взглядом? И будь она поглупее точно поверила бы в
этакую страстность, да только толку-то от нее… ни разу ни
шампанским не угостил, ни пирожным.