Скоро все должны тронуться в долгий
путь.
—
Прикажете собирать вещи? — спросила Ада.
—
Нет. Это бесполезно.
—
Почему, тео Мариэльд?
—
Мне эти вещи более не понадобятся, — ответила графиня, снова
взглянув на замолкнувшего на флагштоке ворона. — Хотя подай мне
еще, пожалуй, платок. Может, пригодится. Кто знает, насколько
далеко простирается его учтивость...
Каркнув единожды, ворон тяжело взлетел и
исчез в морозной дымке. Мариэльд проводила его долгим взглядом,
затем вернулась в свой богатый шатер.
* *
*
Пока бивуак медленно пробуждался, двое
вампиров-караульных переговаривались около коновязи. На их лицах
ясно отпечатывалась неприязнь к тому, о чем они говорили. Не
нравились им эти черно-белые пейзажи, где ветер метался унылый,
пустой, будто бы обезличенный. Караульные мечтали о своих родных
просторах, — о любимом и волнующем сердце Ноэле, — куда стремились
всей душой. Им можжевеловых лесов хотелось! И чтобы Фелл выдувал из
своих ноздрей крепкий ветер, полный свежести, отчего море грозно
рокотало бы у пристани Луциоса, разбиваясь об нее в белую
пену.
Вздохнув, Луан пожаловался своему
товарищу.
—
Мерзость, а не Север. Согласись...
—
Мерзость. А чего это тео приказала не собираться? Разве не спешим
ли мы в Ноэль? Вон, две недели без роздыха почти.
—
Может не в духе... Все равно же собираемся, чтоб быстрее миновать
эти проклятые земли.
Тут
Луан вдруг встревожился.
—
Ты слышишь? — спросил он.
—
Слышу, земля гудит. Вспомни, она также гудела у того села на
распутье, — хмуро отозвался его напарник.
—
Да нет. Вслушайся!
—
Слушаю, точно земля гудит. Неудивительно, почему все здешние демоны
давно сбежали на юг. Чтоб этот Север с его вечной тряской дюжи
затопили!
—
Ладно, схожу-ка проверю.
И
Луан со вздохом уставшего южанина, которому опротивел этот север,
да так опротивел, что сил больше не было его терпеть, стал
взбираться и спускаться по низким холмам. Он все шел, шел среди
морозного тумана, размышляя, что, поди, в Ноэле еще должно быть
тепло. Однако вскоре мысли его прервались. Он замер, вслушался —
из-за кряжа донесся уже не неясный отдаленный гул, а конский
топот.
Атакуют! Их атакуют!
Луан помчался обратно к лагерю. Позади него
все сильнее сотрясалась земля, а мерзлый воздух наполнился звонким
ржанием приближающихся коней. Когда он уже подбегал к возведенному
из подвод ограждению, из снежного тумана за его спиной родилась
огромная тень. Оглянувшись, Луан увидел, как эта тень обернулась
всадником в желтом табарде. Сверкнуло острие копья. Луана насадили
на ясеневое древко и, вопящего, протащили еще с десяток васо в
воздухе, пока копье не обломилось. Из тумана просачивались и другие
всадники, напоминающие скорее гримов. Они явились молча, без
каких-либо криков, без возвещений, за кого же они сражаются. В
руках у них развевались бело-желтые знамена с гарпией в трех лентах
— знамена барона Бофровского.