— А почему меня? — удивилась кудрявая девочка, готовившаяся к
встрече с людьми, воспоминания о которых отзывались теплом где-то
внутри.
— Раз бьют Гарри, то могут и других, — объяснила Машка. — А
ты…
— А я сорвусь… — вздохнула Аленушка, себя как Гермиону еще не
принявшая. На проработку «легенды» и вживание в нее требовалось
время, которого у них пока еще не было. — Постараюсь вытерпеть, —
заключила она.
— Ох, малышка, — вздохнула рыжая, обняв кудрявую сестренку. —
Когда уж война закончится…
Они вышли на перрон, Машка поискала глазами «отца», убедившись в
том, что ее никто не встречает. Беловолосая поняла, что прежнюю
девочку этот факт разрушил бы, но она штурман, офицер, поэтому
просто учла. Обнявшись с девчонками в последний раз, Машка
проводила глазами Аленку и шагнула к местному аналогу
метрополитена. С «папой» следовало разобраться. Или он друг, или
враг, подобной неопределенности девочка терпеть не собиралась.
Рыжая двинулась к женщине, с тревогой смотревшей на девочку.
Лерка в этот момент очень жалела о трофейном «вальтере», подаренном
ей одним моряком в сорок третьем. Страшно было, конечно. Принимать
женщину близкой девочка не торопилась. Четыре года, все-таки… да и
неизвестно, какую роль во всем театре играла ее «семья». С трудом
справившись с собой, Лера подошла к рыжей женщине, поздоровавшись.
Чему-то «мама» удивилась, заставив рыжую дочь напрячься в
готовности… Напасть или бежать?
***
Пройдя сквозь стену, Аленка остановилась, проследив за Гарри.
Увидев, как его принял лоснящийся от жира бюргер, девочка кивнула
самой себе — все они поняли с сестричками правильно, фашисты —
везде фашисты, как бы ни маскировались. Теперь ей предстояло
испытание. Воспользовавшись воспоминаниями Гермионы, девочка
внутренне перевоплотилась, как тогда, в партизанском отряде. Она
снова была в тылу врага, своих вокруг не было… «Обрадовавшись»,
тщательно контролируя все свои эмоции, Аленка обняла «маму» и
«папу». Вспомнив, как девочка обычно вела себя в папиной машине,
Аленка старалась полностью соответствовать. Страшно, конечно, было,
ведь она оказалась в полной власти этих людей, и даже прикрытия
нет. Нет дяди Сережи и Марка Арсеньевича, готовых накрошить кого
угодно… Она была совсем одна среди… Какая-то надежда теплилась
внутри, надежда на тепло и семью…