Она поднесла бутылку к губам, сдавила
пластиковые бока, ожидая, пока теплая жидкость польется в горло,
как вдруг по-осиному зажужжал телефон.
От неожиданности Оксана дернула
плечом, и капли упали на ключицу. Негромко выругавшись, она убрала
бутылку и скользнула взглядом по экрану смартфона.
Мама.
Ладони взмокли. Оксана вильнула
рулем, и колесом заехала на сплошную – благо, встречка была пуста.
Выровняв «Логан», она стиснула зубы, стараясь унять горячую дрожь.
Телефон вибрировал. Разрисованные листы под ним сухо шуршали.
Оксана обернулась через плечо: сумка
лежала на заднем сиденье рядом с детским креслом – не дотянуться, а
ведь наушники были бы кстати. Попросить Альбину? Дочка увлеченно
возила фломастером по альбому – ярко-алый цвет сменился
бледно-розовым, от этого птичья грудь походила на освежеванное
мясо.
С губ сорвался всхлип.
Надо подождать. Немного успокоиться и
подождать – тогда звонок прекратится сам.
Хотелось зажмуриться. Хотелось стать
невидимой. Испариться. Может, даже провалиться в один из карьеров,
где добывали щебень. Вот только мать достанет и там.
Телефон затих, потом снова настойчиво
загудел.
Сколько будет таких попыток? Оксана
боялась, что бесконечно много.
– Мама, – сказала Альбина с заднего
сиденья. – Баба Маша звонит.
– Конечно, солнышко, – механически
ответила Оксана севшим голосом и сжала пластиковый корпус
смартфона, горячий и скользкий от ее ладоней. Потом шепнула в
динамик: – Да…
– Ксю-ша-а! – плаксиво взвыли в
трубке. – Тебя к ужину ждать?!
– Нет, – хрипло ответила Оксана.
– Не слышу-у!
– Нет!
С выскальзывающим телефоном вести
было неудобно, слова давались с трудом.
– А что случилось? – напирали в
динамике. – Где внучка?
– Со мной…
– А ты где?! Почему связь пропадает?
Говори громче! Где твои вещи? Почему машины во дворе нет?
– Потому что я уехала, мама.
В телефоне установилась тишина.
Оксане хотелось сбросить вызов, но телефон будто прилип к уху,
пальцы не разгибались. Ей представилось мамино лицо: круглое,
постепенно расцветающее багровыми пятнами. Непонимание в
невыразительных глазах сменяется обидой, затем гневом.
– Уехала? – повторили в телефоне. –
Куда? К… этому?
Последнее слово мать выплюнула с
явным отвращением. Какая-то Оксанина часть была с ней согласна,
другая же намеревалась выдержать разговор до конца, а потому
ответила как можно спокойнее: