-
Не я то был…
-
Знамо не вы, - примирительно сказал дьяк, - так позволите, сотник,
вопросы вам всякие позадавать? Не только о смертоубийстве этом, а о
жизни более. Интересны вы мне, коли честно говорить. Поспрашивал я
конечно у Петра Андреевича, да толку – ему ли дворянином
интересоваться, а Белорецкий молчит аки тварь морская.
-
Позволяю.
-
Ну и славно, - начал Матвеев, - вы пошто на Руси после Смуты
остались? Лихой шляхтич, брат самого Меховецкого, виселица не
дождалась его, плачет, рода доброго? Чего в Ляхостан не
вернулись?
-
Коханья моя здесь, - пропустил мимо ушей замечание о брате
Владимир, - ради нее и остался, и православную веру воспринял. Да и
сын родился – привязан я к Можайску.
-
Веру православную восприняли? Ой-ли?
-
Истинно так. Пост держал, молитвы читал, все по чину.
-
Будет так. А что же вы поместье-то себе не получили? Ударили бы
челом, все по обычаю, дал бы вам царь-батюшка, многие лета, землицы
вам какой, да поехали бы туда, жить, да добра наживать…Что в
Можайской крепости сели то? Дворянину ли от земли носом вертеть? Ну
на смотры бы являлись, холопей боевых завели, да вам ли не мечтать
о том? Вы же шляхтич…
-
Не привык я челом никому бить.
-
А, рокошанин? – и не дожидаясь ответа продолжил, - знал я вашего
брата. Гордые, все хотите своим трудом и за славу ратную? Тяжко вам
в наших-то порядках видать?
-
Не жалуюсь, дьяк.
-
Ну мы то люди маленькие, все в приказах под боярами думскими ходим,
не чета вашим обычаям. И все же, между нами, тяжело ведь
было?
-
Моя семья для меня значит более, чем порядки.
-
Значит все же тяжко…А не ждали ли вы в Можайске прихода королевича
вашего, Владислава?
-
Мне Вазы и в Речи Посполитой не нужны были, а тут и тем
более.
-
Рокошанин все же, ясно. Впрочем, два шакала быстрее общий язык
найдут, не находите? Но Бог с ними, с тварями. Владимир
Жигимонтович, а тесть то вам чем не угоден был?
-
Да не лишал я живота его! – воскрикнул шляхтич, - да и не видел ни
разу.
-
Тише, ясновельможный пан, тише, - твердым голосом остановил его
Матвеев, - а ведомо ли вам, что в грамотке той, которую вы у
Никифорова нашли, писано?
-
Не розумею, как вашу вязь читать.
-
Нашу, значит…Но все же, сказано там, что освободили поместного
дворянина Никифорова по прошению некоего старосты Меховецкого,
шляхтича герба Пнейня. Ваш ведь герб-то, а Владимир
Жигимонтович?