-
Как ты, сынок?
От
ее голоса, да и просто от вида, мне стало спокойно и хорошо.
Внутренний рефлекс подсказывает, что это моя мать. Та самая добрая
боярышня Екатерина Васильевна.
-
Лучше, матушка – ответил я, невольно сорвавшимся
голосом.
-
Мы все переживали, когда ты без памяти упал. Уж думала, что батюшке
твоему говорить.
-
А что произошло? – с надеждой спросил я, в надежде узнать еще
крупицы информации.
-
Нянька сказывает, что ты игрался на дворе с соседскими мальчишками,
да в моменте рухнул на землю. Мы сразу позвали за знахаркой, так
она только руки разводила, - было видно, что говорит она это с
трудом, видимо те дни, пока я лежал без памяти дались ей тяжело.
Вдруг, неожиданно для самого себя я обнял ее и
расплакался.
-
Ну-ну, будет тебе плакать, - взяла себя в руки женщина, - скоро
тятя твой приезжает, недоволен будет, коли сын его плачет. Приходи
в себя да выходи скорее, Петров день подходит, на торгу снова
леденцы продавать будут.
Сказав это, она аккуратно положила меня
обратно на кровать, поцеловала в лоб и направилась к выходу. Уже
стоя в проеме, боярышня обернулась и добавила:
-
Если перестанешь лежебокствовать, то сходим на торг
вместе!
От
этой новости мне невольно захотелось прийти в себя как можно
скорее.
***
Прошло уже достаточно времени, как я попал в
это время. С того разговора с матерью прошла почти неделя, которую
я не потратил зря. Не без труда, но я стал заставлять себя
вставать, и на ватных ногах гулять хотя бы по своей горнице, как
мою комнату называла Авдотья. На мой вопрос о причинах такого
наименования женщина удивленно ответила:
- Дык, горница же она над клетью, выше то бишь. Как иначе то
называть?
Не
поняв до конца, издевается ли моя сиделка, я продолжил изучать свой
новый мир. Мое тело начинало меня слушаться, хотя подозреваю, что
дело было исключительно в физических различиях. Мозг Дмитрия
Ольшевского привык отдавать команды взрослому телу, отсюда и
проблемы. Надеюсь пройдет. На вторую неделю я уже вовсю изучал двор
дома, где мы жили. Он был огорожен деревянным забором, а внутри,
помимо здания где жили мы с мамой (ее комната была соседней),
находились еще два – первое по-видимому было баней, а во втором
жила часть прислуги, в том числе и Авдотья. За тын (как называла
Авдотья изгородь) меня не выпускали, а самому не очень-то и
хотелось. В самом дворе шла стройка – рабочие заканчивали украшать
наш дом, а также рубили сруб под еще одно здание. По понятным
причинам мне никогда раньше не приходилось наблюдать за
строительством дома во времена Древней Руси, так что смотрел я за
этим с неподдельным интересом.