***
Сказать, что Игорь был взбешён — лишь покривить душой. В нём всё
кипело, словно в паровом котле. Но показывать чувства сейчас
означало скинуть весь поезд дальнейших событий под откос.
Самолично.
— Ну, что Потёмкин, прижали? — сегодня Гром сопровождал его
один. Видимо, Игорь своим спокойным поведением ввёл в заблуждение и
главу охраны и Воеводу. Они расслабились и не считали Потёмкина
опасным человеком, способным нанести вред или сбежать из стен
Города, находящихся под неусыпной охраной стрельцов. Оно и понятно:
профессия доктора или лекаря, кем представлялся Игорь, сама по себе
успокаивала, заставляла терять бдительность. Правда, Воеводу
насторожило брошенное лекарем: «военный доктор», но и этому он,
судя по всему, не придал значения.
— Не то слово, Гром, — пробубнил Потёмкин, не желая показывать
свою ярость. — Не то слово.
— Ну а я что говорил? — усмехнулся тот, правда, это было
незаметно: опустившаяся на город тьма растворила лица в полумраке,
царившем внутри стен, размазала их, впиталась в такие же
почерневшие, почти исчезнувшие строения. Лишь свет фонарей
периметра кое-где очертил контуры монастыря. Ночь всегда правила
миром. Помогала грабить, убивать, скрыть убийцу или страх,
застывший на лице у жертвы, пряча совесть под своим плотным,
непроницаемым покрывалом. Вот и лицо Игоря она сейчас как нельзя
кстати скрывала. — Ближе к власти жизнь правильнее, удобнее, и…
вообще, она есть. Дальше от власти — жизнь деградирует, как и
общество, ведь нормальные люди всегда сплачиваются вокруг вожака, а
остальные превращаются в стадо. В обычное тупое стадо…
Потёмкину хотелось развернуться и сказать этому довольному
ублюдку что-нибудь резкое, харкнуть в лицо и растереть плевок
сапогом, но сейчас этого делать не следовало. Поэтому лекарь
промолчал, сжав кулаки. Скрипнула дверь, впуская их в подземелье.
Освещение коридора отключили, но в их камере горел свет. И дальше
кое-где, в тесных, забитых людьми ответвлениях: не всё ещё уснули.
Жизнь продолжалась, как ни крути. И у всех были свои проблемы,
волнения.
Увидев Грома, Джордж вытянулся по струнке возле стены, затем
вспомнил своё предназначение и принялся греметь ключами, пытаясь
поскорее открыть дверь. Игорь быстро вошёл в камеру и окинул её
взглядом, не обращая внимания на пустые и глупые слова шавки
Воеводы, вытесанные в его голове, очевидно, самим Воеводой: