Он взмахнул мощными крыльями и подлетел под вершину клетки! Там
схватился ногами за прутья и повис вниз головой, как долбанная,
мать её, летучая мышь!
Летучая мышь, которая хотела меня убить.
— Один! — начал считать рефери. — Два! Три!
Так, значит, летать тут не приветствуются. И чтобы мне…
Демон, как Бэтмен, спикировал на меня сверху. Я уклонился на
одних только рефлексах. Он задел меня крылом и сбил с ног. Я опять
грохнулся на пол, но сам Старый Герберт впечатался головой в
клетку.
Его башка застряла между прутьев!
Ну это ты зря, из моих цепких лап ещё никто не вырывался.
Я подскочил к нему, зарядил коленом в корпус и начал прицельно
бить по болевым точкам. Обычно я не слушаю толпу во время боя, но
тут это было тяжело. На каждый мой хлёсткий и чувствительный удар
толпа отвечала довольным гулом и криками.
Печень, почки, селезёнка! Понятия не имею, что внутри у демонов,
но эта тварь рычала от боли.
Я найду у тебя все чувствительные места, тварь.
Старый Герберт дёргал головой. Рога мешали её вытащить. А демон
был так зол, что не догадывался чуть повернуть башку.
— Бей его! — кричали Лия, стоя недалеко от нас.
Точно так же она кричала во время первого боя. Я зарядил
противнику коленом, потом несколько раз врезал локтями. Судья
ничего не сказал, значит, не запрещено.
Демон обхватил прутья лапами и начал раздвигать. Они затрещали,
один лопнул, но я успел убраться до того, как тварь смогла
впечатать меня в пол.
Старый Герберт зарычал от ярости и подлетел, хватаясь за прутья
на потолке. Глаза светились ярко-жёлтым светом. Он целился в меня.
Я остановился. Рискую, но что поделать.
Он рванул вниз, но ногами вперёд. Удар, который должен был
превратить мои кости в пыль, прошёл мимо, я успел уклониться.
Старый Герберт наполовину провалился в ринг, проломив твёрдую
поверхность под покрытием и подняв кучу пыли.
Я прыгнул на него, делая сверхрискованный удар коленом. В цель,
я отбил коленку от его клыки. Теперь другим коленом, ногой, ещё
пяткой с разворота, и ещё раз! Прямой хай-кик в голову! Колено,
локти!
Демон смотрел на меня, его жёлтые глаза покрылись пеленой.
Толстые руки опустились. А я встал напротив и начал бить кулаками.
Медленно, рассчитывая каждый удар.
Раз! Два!
— Три! — проорала толпа. — Четыре!
Они считали каждый мой удар, встречая особо жёсткие восторженным
рёвом. Я бил ещё. Пот бежал по мне ручьём, мокрые волосы лезли в
глаза, пыль от сломанных досок пола прилипала к телу.