— А ну, иди-ка сюда, —
запыхавшийся мужчина еще не отошел от шоу в гей-клубе, выдохнуть не успел, а
тут визжащая от боли я. Толкнув меня на лавочку, тут же пристроился рядом едва
ли не на корточках. Когда он нежно и едва касаясь изучал рану, я думала лишь о
том, как сексуально он смотрится у меня между ног. — Надо рану обработать.
Резко поднявшись с места, мужчина
вышел на проезжую часть, голосуя. В первые же секунды из ниоткуда появилось
желтое такси. Куда он меня буквально силком затащил, деловито объявляя:
— Поехали!
А куда именно поехали, как
говорится, знать не положено. Да и назвал мужчина адрес так невнятно, что
ничего не разобрать. Честно говоря, даже в моем шатком и
безбашенном состоянии было страшно сидеть рядом с Прохором Германовичем.
Казалось, поднеси сейчас спичку — та вспыхнет адским пламенем. Не то что
переспрашивать…
— Эм… — когда на горизонте снова
возник вуз, я испуганно вжалась в сидение. — Вы куда меня привезли?
Ректор лишь испустил тяжелый
вздох, молча вышел из авто и вытянул меня за талию.
— Молчи, — приказал тот,
закидывая к себе на плечо и зажимая рот. На улице было темно, но люди ходили.
Узнай кто-то в мужчине ректора вуза — быть скандалу.
— Может, вы меня тогда на ноги
поставите? — пробормотала я так, как удалось, — едва разборчиво.
— Нет, — выдохнул он, в который
раз за вечер отвесив мне подзатыльник. Между прочим, в этот раз без причины. —
Просто молчи, Ольга. Мол-чи.
Сколько ни меняли охранников, как
ни боролись — те все равно спали на рабочем месте. В тот вечер я была рада
такому раскладу дел, посему в кабинет мы прошмыгнули без происшествий. Прохор
Германович посадил меня на свой стол, а сам зачем-то в него поспешно полез,
открывая многочисленные ящики один за другим.
— Зачем мы здесь? — не удержалась
я, болтыхая ногами.
— Рану обработаю, жгут наложу, —
уверенно поставил перед фактом, наконец доставая белый небольшой коробок.
Прохор Германович уселся в кресло, где еще несколько часов назад корячилась я,
и с видом опытного доктора принялся обрабатывать порез.
Мне нравилось то приятное
томление, что возникало в груди от его уверенных мужских прикосновений, бабочки
в животе порхали. С прищуром наблюдая за мужчиной, я подметила про себя одну
важную деталь, загадочно похлопав себя пальцем по подбородку: