— Да? — буквально прорычал тот,
слова явно давались ректору с трудом. — Говори сейчас или просто молчи, Персик.
Ректор сделал небольшую
выжидающую паузу, давая мне время собраться с мыслями и сказать ему «нет».
Растерянно прикусив губу, я пыталась решить, что делать и как себя вести, но
по-прежнему ощущала себя чертовски пьяной.
— Ну? — немного гневно поторопил
меня тот, прищуриваясь.
Головка лишь слегка проникла в
меня, даря непривычное новое ощущение. Хорошее или плохое — пока было понять
сложно, но дух из тела выбило за мгновение. Подавившись кислородом, я сжала
переносицу пальцами и выпалила первое, что пришло в голову:
— Ш-шпагат…
Ему стоило сказать, что я
девственница. Обязательно! И я действительно собиралась, но буквы сложились в
абсурдную околёсицу, аж самой стыдно стало и щеки запылали.
— Что «шпагат»? — деля слова,
отчеканил Прохор Германович, сцепив зубы.
— Я же это… — щеки запылали, но
бросать на полуслове было как-то неприлично, что ли. — В общем-то, разные
шпагаты умею. Поперечный, к примеру. Хотите, покажу?
— Что, сейчас? — Прохор
Германович не на шутку офигел, даже голос осел. Я нервно сглотнула, ощутив, как
его мужское достоинство дрогнуло. А затем ректор вдруг расплылся в коварной
улыбочке и прохрипел: — Ну, покажи…
— Так это, — подбородком указала
на пол, — надо встать. Положение поменять, так сказать…
— Не надо, — он вдруг поиграл
своими густыми темными бровями, улыбаясь краешками губ. — И так получится.
Дерзай!
— Гхм… Не получится, — зачем-то
уперлась я, хотя вообще собиралась о другом поговорить. Какой к чертовой
бабушке шпагат?!
— Не переживай, — не унимался
тот, даже заботливо мои ноги поднял на стол под коленки. — Я тебя растяну лучше
всех.
С губ сорвался истерический
смешок:
— Почему я даже не сомневаюсь?
— Правильно делаешь, — было в
голосе мужчины что-то собственническое, властное. В который раз за вечер во рту
пересохло, хотя ранее такое никогда не случалось. Он с предвкушением
провел ладонью по моей ноге, заставляя вжаться в стол. — Тебе помочь или ты
сама, девочка?
Понимая, что дальше оттягивать
уже некуда, я с глухим стоном поморщилась и собралась с духом, чтобы рассказать
ему уклад вещей… Почти собралась. То, как нежно пальцы Прохора Германовича
бродили по моей коже, отвлекало, путало мысли… Я боялась, что, скажи ему про
свой маленький недостаток, все тут же прекратится на корню. Кто вообще хочет
возиться с девственницей? Кому нужны эти проблемы?