— Но она не… — начала была
заступаться за меня подруга, но новый удар по столу ее буквально заткнул:
— Молчать! Здесь говорю я!
Никто не смел ему противоречить.
Энергетика мужчина навевала атмосферу пугающего страха даже на самых
отъявленных бездельников. В тот день я впервые узнала, что в аудитории есть
часы. Они тикали почти так же громко, как билось мое сердце.
— Так вот, — деланно спокойно
выдохнул мужчина. Судя по звукам, он сел за стол. Ловко и незаметно ректор
разложил предметы на нем в только ему понятой последовательности. Другие
наверняка восприняли это, как некую игру, но я-то знала — Прохор Германович
помешан на таких штуках. — Сегодня Людмила Макарова решила взять выходной, я
решил лично проконтролировать качество знаний моих студентов. В особенности,
если учесть, что половина из вас учится на бюджете…
— Разве вы учились не на
политологии, как это связано с английским? — буквально перебила мужчину все та
же девочка, что недавно спрашивала про отсутствие студентов. Прохор Германович
бросил на нее прищуренный взгляд, и та мгновенно замолчала. Он буквально прибил
ее к стене бесконтактно, как комара электричеством.
— … Я продолжу? Спасибо! —
съязвил тот сквозь зубы. — Начнем с тех, в знаниях которых у меня изначально
закрадывались сомнения… Никифорова!
Я знала, что так будет… Для этого
не требовалось быть экстрасенсом или обладать другими сверхъестественными
способностями. Он пришел сюда за мной — это очевидно. Точнее не так: за моей
мертвой и обязательно униженной тушкой, которую выгонит из вуза под любым
предлогом.
Душа покинула тело, конечности
одеревенели. Вцепившись пальцами в края парты до побеления костяшек, я будто
боялась, что кто-то насильно меня будет выгонять вон.
— Жду, — не так резко, но все же
потребовал он.
Такое понижение тона дало мне сил
хмуро уточнить:
— Чего?
— Пока рак на горе свистнет, а я
перестану повторять по два раза! — взорвался тот, указывая мне на тумбу у
доски. Обычно за ней читали лекции и опрашивали устные домашние задания,
доклады, рефераты… На текущий день нам не было задано ничего подобного. —
Поторопись. Знаешь, я не такой уж и старый, но боюсь не дожить до того
невероятного момента, КОГДА ТЫ НАКОНЕЦ-ТО ПРОСНЕШЬСЯ!
Тяжело вздохнув, я бросила
краткий взгляд на растерянную и ничего не понимающую Марину. Она даже не знала,
чем мне помочь, потому как на прошлой паре английского была контрольная, а значит,
сегодня проверять было элементарно нечего.