Звучало это как самое настоящее
обвинение в чем-то совершенно ужасном и непростительном. Судорожно пытаясь
вспомнить, я нервно сглотнула и зачем-то шагнула назад… От греха подальше. А
там трюмо!
— Они расширяются, — Прохор
Германович побелел весь, все время трепая руками то волосы, то галстук с
рубашкой, — когда смотришь на человека, который тебе нравится! ЧТО ЗА ЧЕРТ?!
Щеки мои покрылись румянцем,
голова закружилась. Ведь все вправду так и было: напротив стоял Прохор
Германович, а сердце знакомо билось быстрее. С каждым днем притяжение
становилось все сильнее, а нить, притягивающая к нему, — все туже.
— Я… — опустив взгляд, шмыгнула
носом от смущения и стыда. — Просто… То есть…
— Никифорова, — процедил он, как
будто собирается меня четвертовать. Затем пересек разделяющее нас расстояние,
буквально вдавливая своей грудью в конструкцию позади. Горячее дыхание
раздувало волосы на голове, когда ректор подцепил пальцем мой подбородок,
буквально силой заставляя посмотреть в его пылающие синие глаза. — я так
понимаю, у вас с Козловым сейчас все только зарождается?
— Козловым? — удивилась я, не в
силах выдержать пугающие искры напряжения вокруг, — Только зарождается?! — и
тут до меня дошло, от чего из груди вырвался несдержанный смешок. А ректор
сузил глаза, ожидая четкого внятного ответа. — Нет, у нас ничего не зарождается
сейчас...
По факту, Прохор Германович не
имел никакого права требовать подобного ответа, но выдержать его злость не смог
бы ни один человек в мире!
— То есть, — он затопал ногой по
полу, свободной рукой сжав ручку стеклянной двери. Хрустнула сперва ручка, а
затем и сама дверца, — у вас уже был… Как это сейчас называют… конект?
— Эмм… Что? «Конект»? — захлопав
глазами, я вгляделась в ректора: не пил ли он? Взвинченный, нервный, едва
удерживающий себя на месте.
— Именно, — поторопил меня тот,
когда я слишком долго вглядывалась в лицо ректора. А затем буквально прорычал:
— ОТВЕЧАЙ, ПЕРСИК!
Слишком давно Прохор Германович
не называл меня так, почти отвыкла… А теперь в груди что-то шевельнулось, по
телу разлилась приятная дрожь. Пытаясь прийти в себя, я невнятно кивнула.
Решив, мои мужчина спрашивает: общаемся мы или нет?
— КАКОГО ХУ… — взорвался ректор
так, что у меня почти лопнули перепонки. — Художника!!