Алина приветственно помахала матери и приложила палец к губам,
чтобы та ни в коем случае не шумела. Вера Георгиевна кивнула,
прижала сложенные ладони к щеке и склонила голову, а затем пальцем
указала в сторону комнаты, где забылась сном Алевтина Анатольевна.
Мол, ночевать буду там. После этого Вера Георгиевна обвела взглядом
«детишек» и вопросительно выгнул бровь. Алина сначала посмотрела на
Пашку, а потом на мать, пожала плечами и кивнула. Конечно же, Вера
Георгиевна поняла всё правильно: её дочурка тоже не собиралась
оставлять друга в беде.
Притворив за собой дверь, а потом и вовсе заперев на замок – а
нечего всяким наглым котам шастать туда-сюда среди ночи! – женщина
бесшумно вошла в комнату подруги, вздохнула, сняла с себя наскоро
накинутое на голое тело платье и нырнула под одеяло. Алевтине к
такому не привыкать, главное, чтобы Пашке в голову не пришло
входить без стука.
В квартире Романовских сонный час наступил намного раньше, чем
это происходило обычно. На удивление, никому не звонили и не
писали, словно кто-то охранял дом от ненужного беспокойства. Вскоре
Алина задремала и, наверное, так и проспала бы в неудобном
положении, если бы в девять часов вечера не проснулся Пашка. Он
хотел было разбудить девушку, но передумал, ведь тогда она уйдёт
домой, а этого парню хотелось меньше всего. И пусть это было крайне
эгоистично, но он жаждал, чтобы она сегодня осталась на ночь. Такое
и раньше случалось, но тогда они были детьми. Сейчас же всё было
по-другому. По крайней мере, для него.
Осторожно, чтобы не потревожить Алину, Пашка поднялся, бережно
уложил её на диван и укрыл тонким покрывалом. Затем вышел из
комнаты, чтобы проверить, как там мама. Однако на пути его ждал
сюрприз в виде полосатого кота.
– Ты чего тут расселся? – спросил Пашка, собираясь подвинуть
Бонифация, чтобы войти в спальню матери, но в ответ получил
сердитое шипение. Словно поняв, что хотел сказать питомец, парень
отступил и подошёл к входной двери, чтобы проверить свою догадку.
Так и есть: в прихожей абы как валялись балетки Алининой мамы.
Значит, она решила у них переночевать. Пашка вернулся к коту и
потрепал его по голове. – Спасибо, дружище.
О любви, а точнее, о нелюбви Веры Георгиевны к одежде он знал
хорошо. Слишком хорошо. Как-то довелось увидеть мамину подругу
почти голой. Пашке тогда было не больше четырёх, но он всё
прекрасно запомнил, хотя никому и никогда не рассказывал о том, что
довелось наблюдать собственными глазами. Но даже в то время он смог
оценить, насколько Вера Георгиевна хороша собой.