Алла всегда страдала от обидных
прозвищ. Свое настоящее имя она ненавидела априори и всегда
представлялась Аллой, а замуж вышла, кажется, только чтобы сменить
сомнительную Попову на более нейтральную Верхотурову. Единственное,
что ей всегда нравилось – это ее отчество. Константиновна – звучало
свежо, утонченно и благородно. Но пару лет назад она случайно
узнала, что и это единственное жестокий мир успел испоганить,
превратив в издевательское «Как-Скотиновна».
Всю жизнь с Ольгой они прожили в
соседних дворах, встречались почти ежедневно на вечерние посиделки
с пивом и рыбкой. Делились неудачами и редкими успехами, редко –
сердечными делами. Алла длительный период искала спутника жизни и
меняла мужиков одного за другим, но из деликатности не обсуждала их
с подругой, так как у той даже одноразовый мужчина оказывался
небывалой удачей и редко задерживался даже до утра.
Впрочем, с возрастом Ольга перестала
переживать на этот счет, окончательно потеряв интерес к вопросу.
Проведя больше пятнадцати лет в строительстве среди мужского
коллектива, она пришла к выводу, что хваленое крепкое мужское плечо
– это фикция и иллюзия, придуманная самими мужчинами. Все мужики в
ее окружении – от генеральных директоров до последних разнорабочих
на метле – виделись ей беспомощными, неприспособленными к жизни,
вечно хнычущими и ищущими заботы слабаками, которые без чуткого
присмотра женщины не могут донести ложку супа до рта, не расплескав
половины.
Словом, за целую жизнь женщины
досконально изучили друг дружку. В подавляющем большинстве случаев
Алла прекрасно видела, когда Вагина лукавит, что-то скрывает или
откровенно врет. И сейчас был именно такой случай.
Мысленно воспроизведя весь недолгий
разговор, она пришла к выводу, что Ольга вовсе не планировала
заранее «слиться». Она искренне обрадовалась кукле, но после того,
как услышала про печать, чего-то испугалась. Создавалось ощущение,
что кукла эта для Вагиной была чем-то бо́льшим, чем нелепый
каприз.
Алла налила себе еще пива и, выйдя
со стаканом покурить на балкон, попыталась вспомнить, когда у
подруги зародилась эта глупая мания. Вспомнить толком ничего не
удалось. Но, справедливости ради, не потому, что та скрытничала, а
потому, что сама Алла совершенно не интересовалась ее придурью.
Вспомнилось ей только, как подружка в ярких красках описывала
данную безделицу, а потом откопала где-то фотографии.