- Зачем она тебе? – спросила как-то
Алла в ответ на очередную порцию нытья, - Не замечала в тебе раньше
страсти к антиквариату.
- Ты не бойся, я не буду просить
отыскать их все. Мне только одну!
На этом вроде как разговор и
закончился.
Алла вернулась в кабинет и,
посмотрев на куклу, сидящую в компьютерном кресле, решила, что все
эти подозрения не стоят и выеденного яйца. Вполне вероятно, что
Вагина нахваталась каких-то баек от своих работяг-китайцев и со
свойственной всем старым девам суеверностью приняла их за чистую
монету.
Она беззлобно хихикнула, представив,
как подружка, живущая в соседнем дворе, теперь больше трех недель
будет бояться нос высунуть на улицу, чтобы ненароком не попасться
на глаза. Впрочем, так ей и надо.
«Печать…», - одними губами
произнесла Алла и снова внимательно оглядела куклу. Даже задрала ей
платье, явив на свет потрепанные кружевные панталончики. Никакой
печати действительно не было. Женщина вдруг повеселела. Она ведь
хотела оставить куклу себе и, раз Вагина самоустранилась, теперь
имеет полное моральное право так и сделать.
…
Последующая пара недель пролетела
легкой ласточкой. Алла давно сама для себя строила график
прибыльности магазинов, коих в городе было уже больше десятка. И
внезапно одна из точек, которую она уже собиралась закрывать в
связи с хронически низкими продажами, резко поперла вверх. А следом
и остальные кривые сначала выровнялись, а потом торопливо
устремились ввысь. Списать данный феномен на приближающийся Новый
Год было бы преждевременно, так как праздничный ажиотаж ожидался не
раньше декабря.
Пигалицы – как снисходительно Алла
Константиновна называла своих продавщиц – сменили сонное уныние на
бодрую энергичность и белозубо скалились на зачастивших
покупателей, а хорошие премиальные, выданные Аллой, еще больше их
подзадорили. Продавался даже тот товар, который был закуплен больше
года назад и уже отдавал лежалым. Алла в кое-веке с легкостью
расплатилась за аренды и положила хорошую сумму в банк.
Положительные эмоции и приятные
хлопоты отразились и на ее внешнем виде. Каждое утро она несколько
ошарашенно разглядывала себя в зеркале. Алла уже давно привыкла,
что по утрам к зеркалу лучше не подходить – помятая физиономия с
непременным кривым рубцом от подушки, набрякшие, тяжелые веки,
опущенные уголки губ, серая кожа, испещренная на щеках и носу
сеткой капилляров. Словом, жуть.