Борясь с беспамятством, я словно
пробивался сквозь мутную пелену. С трудом открыл глаза – борясь с
наваливающейся слабостью и дыша так, словно только что пробежал
двести метров идя на рекорд. Стало легче – переводя дух я
почувствовал, как по вискам стекает холодный пот. Непонятно откуда
навалившаяся мутная тяжесть едва не отправила меня в беспамятство,
но сейчас я уже полностью пришел в себя.
У меня получилось сбросить странное
оцепенение. Причем искусственная тяжесть пропала мгновенно, словно
покрывало сдернули. Как будто я одним рывком вырывался из липкого
желе. Ну точно приступ какой-то, а все что вокруг –
галлюцинации.
Но я же не бился головой, откуда все
эти глюки?! И как-то все вокруг слишком реалистично для
галлюцинаций. Глядя вперед, через выбитое лобовое стекло, я видел,
что правая сторона капота смята о массивный ствол дерева впереди.
Снова обратил внимание на длинный клок светлых волос. Перевел
взгляд чуть дальше. Аня лежала довольно далеко вниз по склону,
среди толстых корней двух деревьев – на снегу ярким пятном
выделялось ее алое платье.
Морозный холод между тем уже начал
проникать в салон. Изо рта заметно выходит паром дыхание, понемногу
пробирает дрожь – в футболке совсем не жарко. Но пронизывающий
стылый холод помог прийти в себя.
Нет, не галлюцинации это: понимание
реальности происходящего навалилось безвозвратно. Так бывает, когда
очень хочется спать и смотришь на прервавший яркий сон звенящий
будильник, усилием окончательно сбрасывая дрему.
Повернувшись, посмотрел на Марину.
Без сознания, но по виду в порядке – спасли ремень и подушки.
Голова безвольно опущена. Но я хорошо помнил ее голос, оборвавшийся
на полуслове. Как и почему это произошло, ответа у меня пока не
было.
Коротко оглянулся, опустив взгляд
вниз. Константин, несмотря на размер, лежал позади сложившись на
полу между сиденьями – он тоже был не пристегнут, только ударился в
кресло Марины. Вот Вячеслав пристегнулся и выглядит как живой, без
следа повреждений. Как и Марина, похоже сейчас без сознания.
Расстегнув ремень, я попытался
выбраться на улицу. Дверь заклинило, открыть получилось не с первой
попытки. Извернувшись, одновременно дернул ручку и ударил ногой. Со
скрежетом дверь распахнулась, и я вывалился наружу.
Перекатившись по колкому снегу,
чувствуя как обжигает холодом кожу, я рывком поднялся. И не
удержался от удивленного комментария: ни следа цивилизации вокруг,
не единого намека на зелень весеннего леса, который только что
видился мне по сторонам от дороги. И дороги самой нет, только
глубокая снежная колея на склоне от колес.