Не сбавляя шага, я также спокойно шёл вперёд. Ещё три секунды у
меня есть, пока он будет готов стрелять.
Раз. Я широко улыбнулся барону в лицо.
Два. Ствол пистолета почти смотрит прямо на меня.
Три!
Бах! Выстрел “громобойки” прозвучал оглушительно.
Толпа зрителей ахнула. Над деревьями поднялась стая ворон и
закружилась над поляной, громко каркая.
Барон пошатнулся, выронил пистолет и упал навзничь.
Вот такие дела. Не стоит вызывать на дуэль человека,
натренированного стрелять от бедра. Но барону это знание уже не
пригодится.
***
Провожая меня к экипажу, графиня утирала слёзы шелковым
платочком.
— Констан, — она взяла меня за руку, — мне так жаль, что ви
едете в свой далёкий Россия. Я есть вспоминай наша встреча как
лучший день.
— Милая Эльза, я тоже буду хранить этот день в своём сердце.
— Констан, если ви будете проезжать мимо, помните: замок
Норготронштайн всегда открыт для вас. Приезжайте в любое время!
— А как же…
— Граф Брандершвейк? — Эльза махнула рукой. — Он есть занят свой
мануфактур. Совершенно ни на что не обращайт внимание. Приезжайте,
Констан. Я буду ждать и надеяться!
Я тоже надеялся, что она больше не будет связываться с такими
мутными сердцеедами, как покойный барон. В следующий раз поблизости
может не оказаться дворянина, следующего правилам чести.
— Ну ты даёшь! — в который раз восхитился Бобров, когда экипаж
тронулся. — Такой выстрел! Даже руку поднимать не стал. Ох, не
завидую я нашим забиякам, когда ты приедешь.
Он покачал головой и прищурился, как объевшийся сметаны кот.
— Самое главное, ты живой и невредимый. Надеюсь, и с дядей
сумеешь поладить. А то я устал мотаться на этой колымаге
туда-сюда.
— Стоп. Вот с этого места подробнее, пожалуйста.
Бобров отвёл взгляд.
— Да, собственно, нечего тут рассказывать.
— Нет-нет, ты что-то не договариваешь. Давай, дружище,
рассказывай как есть.
Вздохнув, Бобров сделал виноватое лицо.
— Ты уже четвёртый кандидат в наследники.
— А куда остальные делись?
— Василию Фёдоровичу они не понравились. Он их выгнал. Сказал,
никуда не годные людишки.
Как-то странно дядя умирает: перебирает претендентов, не
торопится.
— Ага. Значит, и меня может?
В ответ Бобров развёл руками.
— Я не оракул, кто знает, что Василию Фёдоровичу в голову
придёт. Не волнуйся, если он тебя выгонит, мы тебе соберём денег на
обратную дорогу. Или останешься у нас.