Видя мой скепсис, Бобров слегка улыбнулся.
— Давайте присядем, и я расскажу подробнее. Вы ведь не виделись
с дядей очень давно?
Он поставил на стол саквояж, открыл и принялся выставлять
пузатые бутылки.
***
— Ты пойми, — Бобров после третьей кружки слегка окосел и
перешёл на “ты”, — я Василия Фёдоровича безмерно уважаю, ценю
и…
Поскольку мой ужин пошёл на закуску, я больше ел, чем пил, и
чувствовал себя вполне трезвым. И Боброва я слушал скорее как
развлечение.
— И уважаю, — повторился Пётр, — да, уважаю! Старик, конечно, не
сахар, и соседи его не любят. Но ведь он глыба. Глыбище! Сподвижник
самого Петра. А поместье? Какое поместье! Тридцать тысяч
десятин!
— Где?
— Что где?
— Поместье.
— Ммм… В России.
— Это я понял. Где конкретно?
— Там, — Бобров махнул рукой, — рядом с Муромом. Вёрст десять
всего от города.
Матерь Божья! Это, похоже, несусветная глушь и провинция.
— А эти… — я щёлкнул пальцами, пытаясь вспомнить нужное слово, —
как их… Krepostniye. Сколько?
— Душ-то? — Бобров замялся. — Не очень много. Точно не знаю,
Василий Фёдорович не любит рассказывать о своих делах.
— Орки?
— Кто?
— Крепостные.
— Да, естественно.
— Тогда не поеду.
Первые три года в Сорбонне меня самого дразнили орком. С
пренебрежением и брезгливостью. Пришлось вызывать на дуэли каждого,
вякнувшего в мою сторону. Когда счёт побед перевалил за сотню, все
молчаливо согласились считать меня человеком.
— Не поеду, — повторил я, — не хочу жить среди
варваров-орков.
— И ничего не варвары, — Бобров обиженно поджал губы, — у нас
многие дворянские роды орковские. Смешались, конечно, с людьми, но
самые что ни на есть орки. У меня тоже орки в роду были. Даже сам
Пётр…
— Что Пётр?
— По бабушке, — со значением подмигнул Бобров и поднял кружку. —
За Петра Великого!
Мы чокнулись и выпили до дна.
— Всё равно не поеду.
— Но почему?! Кто ты здесь в Париже? Бедный студент? А дальше?
Пойдёшь работать к какому-нибудь барону? Магические пистоли делать
или защитными Печатями стены укреплять? Я прав? На королевскую
службу тебя всё равно не возьмут.
Бобров прищурился, выкладывая аргументы, и стал загибать
пальцы.
— А в России ты будешь дворянином. С землёй, доходом и
уважением.
— У меня нет Таланта.
— Ой, я тебя умоляю!
Он всплеснул руками.
— Думаешь, он там у всех подряд? У меня нет. У московского
губернатора — нет. У графа Шувалова — тоже нет! Он сейчас знаешь
кто? Генерал-фельдцейхмейстер! Всей артиллерией заведует. Любимчик
нашей матушки-императрицы, между прочим.