— Что с ним, Поппи? — поинтересовался Дамблдор, лишь войдя в
Больничное Крыло. Приголубленная упавшим столом Минерва все еще
была без сознания.
— Очень похоже на детский стихийный выброс, — задумчиво
проговорила медиведьма. — Пока он без сознания, ничего сказать не
могу.
— Интересно, кто его мог так… — задумался Альбус. Версия Поттера
в голову почему-то совсем не приходила, потому как для такого
выброса надо иметь ментальные способности или испытывать сильные
чувства, а последнего Поттера слишком сильно забили родственники,
по наблюдениям Дамблдора. Правда, поступление на Рейвенкло…
Впрочем, и это объяснялось — если мальчик вынужденно сидел в
библиотеке… Это было не слишком хорошо, и навевало мысли о
некоторой некондиционности «героя». Впрочем, спешить Альбус не
любил, решив для начала понаблюдать.
— Альбус, я видела мистера Поттера, — начала школьная
медиведьма. — Ты сам-то понимаешь, что натворил?
— Обливиэйт, — вздохнул Дамблдор, махнув Старшей палочкой. —
Тебе не интересен мистер Поттер.
— Да, Альбус, — согласилась мадам Помфри, возвращаясь к своим
делам, пока Великий Светлый, как он себя называл, решил отправиться
к Петунии, ибо, по мнению Дамблдора, палку она несколько перегнула.
Потом надо было разобраться со Шляпой, как-то узнавшей о Волдеморте
в Квирелле.
Филиус Флитвик был задумчив. Попадание Поттера на Рейвенкло
сулило проблемы, в частности с Дамблдором. Неожиданно мощный
Обливиэйт, с которым едва справились гоблинские артефакты, слова
Шляпы подтвердил, как и тот факт, что артефакт нарушил какие-то
планы директора. Кроме того, Поттер выглядел некормленым, в старой
одежде, но вот в чем проблема: забитым мальчик не был, то есть
совсем не выглядел, он выглядел готовым к бою, а это в
одиннадцатилетнем возрасте было не очень обычно, да еще и на
Рейвенкло. И запуганная маггловская девочка… первое сентября
принесло слишком много загадок, но профессор Флитвик все-таки решил
для начала понаблюдать.
***
Мистер Грейнджер с интересом читал письмо, принесенное белой
совой. Птица для Британии была несколько необычной, да и письмо…
Хорошо зная дочь, Марк видел, что девочка волновалась, когда
писала, что для Гермионы обычным не было. Внимательно прочитав
письмо, мистер Грейнджер замер, увидев вопрос в самом конце. Первым
его желанием было написать письмо в духе «лучше учись, чем задавать
дурные вопросы», но затем мужчина задумался.