— Весной будет проще, — люди на это надеялись, мечтали об этом и
очень ждали лета. Всем хотелось тепла, даже больше, чем хлеба.
— Маша, ты после болезни, потому полнормы, хорошо? — мастер все
еще, несмотря на эту страшную зиму, оставался человеком.
— Спасибо, — почти прошептала девочка.
Ей казалось, что прошли годы. Куда-то из памяти исчезла
Британия, не любившие ее родители, интернат и Хогвартс. Маше теперь
казалось, что война и Блокада были всегда. Всю жизнь были только
они с Гар… Гришей и Надей. И всю жизнь был рядом мальчик, спасавший
ее. Девочка старалась дарить свое тепло мальчику, а Надя, видя, как
относятся друг к другу дети, только надеялась на то, что они
выживут.
Сама же девушка поняла, что ее трогает только то, что будет со
«своими», к которым теперь относились только эти двое. А трупы,
умирающие дети, голодные глаза Надю уже не трогали. Она на многое
насмотрелась за эту зиму, которую даже описать вряд ли когда-нибудь
будет возможно. Иногда Надя думала, почему этих детей взяли на
завод, хотя ни одно предприятие не принимало детей младше
шестнадцати лет, и не могла найти ответ. Также ей было непонятно,
как они могли работать со станком, ведь труд был очень тяжел…
намного тяжелее, чем было возможно по возрасту, но… Ответа у
девушки не было, просто совсем не было, пока она не увидела в
заводоуправлении, что дети записаны в ведомостях, как
шестнадцатилетние. Этот факт Надю очень удивил, но объяснял
отсутствие вопросов.
Только потом Маша подумала о том, что магия у них все-таки
осталась, помогая пережить зиму и выстоять смену у станка, потому
что других объяснений у девочки не было. Впрочем, она и не
задумывалась, проживая день за днем и не задумываясь о том, что
будет дальше. Для Маши никакого «дальше» не существовало.
— Закончится Блокада, — сказала Надя как-то вечером. — Будет
много хлеба с маслом…
— Не верится, — прошептала в ответ Маша. — Кажется, что так
будет всегда, до самой…
— Не смей так думать! — прикрикнула девушка. — У тебя есть Гриша
и я, а у меня есть вы, поэтому все будет хорошо.
— Все будет хорошо, — твердо произнес мальчик. — Иначе быть не
может!
***
Несмотря на весну, становилось только тяжелее. Люди по прежнему
падали на улицах, их вывозили… Но уже не было скользко, стало
теплее, хотя ни Гриша, ни Маша теплых вещей не снимали — холод,
казалось, поселился где-то внутри. Но они продолжали работать, даже
падая без сил у станка, потому что за это им давали хлеб, кормили в
столовой, стараясь поддержать, хоть немного помочь.