Гриша иногда чувствовал внутреннюю усталость, желание опустить
руки, но не позволял себе это сделать. Мальчик тормошил свою
девочку, и Маша оживала. Под бомбами они зачастую выходили за
пределы города, чтобы поискать травы, хоть что-нибудь, что могло
помочь витаминами, разнообразить отсутствующее меню. Казалось, что
весной стало страшнее, чем было зимой, но это, конечно же, только
казалось.
— Не могу больше, — вздохнула Надежда. — Просто сил нет…
— Ты должна, — Маша тянула девушку. — Гриша, помоги! — вдвоем
они поставили Надю, принявшись тормошить, отчего та вскоре прогнала
свое настроение. Хотя апатия никуда не делась, она будто бы
затаилась…
— Гриша, пойдем за водой? — дети были очень истощены, поэтому
Маша не могла сама, да и не ходила она никуда одна.
— Пойдем, родная, — мальчик и сам не заметил, как у него
выскочило это слово. Но девочка просто коротко прижалась к Грише.
Если бы могла, она бы улыбнулась сейчас, только вот улыбки куда-то
делись, как и почти все эмоции. Осталось только чувство голода и
Гарри, который необыкновенно быстро стал Гришей.
Весна тянулась чуть ли не медленнее, чем зима, но спешить детям
было некуда. Надежда уже очень хорошо понимала, что не пережила бы
зимы, если бы у нее не было этих двоих, поэтому девушка перестала
хандрить, проживая день за днем. Всеми тремя Самойловыми овладело
какое-то отупение, но тем не менее они продолжали жить и работать.
Жить, как требовало Ленинградское Радио. И они жили…
— Школы открылись, — мастер задумчиво посмотрел на Надежду. —
Надо бы твоих туда…
— Кинотеатры тоже открылись, да сил почти нет, — вздохнула
девушка. — Они же работают…
— Ладно, потеряем направление, — согласился сильно сдавший
мужчина. — Может, и выживут…
— Спасибо! — Надя не могла улыбнуться, пережитое зимой все еще
давило на нее, а уж болезнь девочки…
Вечером девушка рассказала о том, что видела в документах,
заставив и Машу, и Гришу удивиться, но оба приняли реальность, как
факт, не стараясь что-то изменить. Ведь, если бы их отправили в
школу, то отменились бы рабочие карточки… А столовая очень много
сделала для того, чтобы все трое Самойловых смогли выжить.
— Всем говорите, что вам шестнадцать, — предупредила Надя.
— Хорошо, Надя, — растянула губы в попытке улыбнуться Маша.
Почему-то улыбка совсем не получалась, а получалось что-то похожее
на оскал. Им, конечно, очень везло, но сил оставалось не так
много.