— Ты для этого слегка... смугловат!
— поддержал приятеля рыжий Джимми.
Истинный каталонец немедленно
схватился бы за наваху, но Рамон Миро темпераментом пошёл в мать,
уроженку Нового Света. Он пропустил оскорбление мимо ушей, раскрыл
приклад лежавшей на коленях лупары и установил в него новую
электрическую банку.
В ружьё с короткими счетверёнными
стволами десятого калибра использовался электрический
воспламенитель патронов, поэтому ни магия, ни воздействие
инфернальных тварей не могли предотвратить выстрел, но зачастую
осечки случались по причине слишком слабого заряда.
Я промолчал и нацепил на нос очки с
круглыми тёмными окулярами, давая понять, что зубоскалить не в
настроении. Джимми и Билли кисло переглянулись и вернулись к игре в
карты.
Сослуживцы могли сколь угодно
скрывать нервозность за ёрничеством, но я-то прекрасно ощущал их
растерянность. Да чего греха таить — испытывал её и сам. Слишком
пугающими оказались фотоснимки с места преступления. Новый Вавилон
— та ещё клоака, и всё же за два года службы в полиции метрополии
сталкиваться со столь немотивированной и одновременно холодной и
расчётливой жестокостью мне пока ещё не доводилось.
Железная дорога пошла в гору, вагон
закачался из стороны в сторону, и глаза начали слипаться, но тут
как на грех подошёл кондуктор.
— Детектив-констебль Орсо? —
обратился он ко мне. — Инспектор Уайт просит вас присоединиться к
нему.
До прибытия на место ничего дурного
стрястись попросту не могло, и всё же сердце у меня так и ёкнуло.
Подавив обречённый вздох, я взял фуражку и вслед за кондуктором
отправился в вагон первого класса. Мимоходом бросил там взгляд на
зеркальную панель и невольно поморщился.
Увы, красавцем меня было не назвать.
Слишком высок и нескладен. Ситуацию исправил бы пошитый у хорошего
портного костюм, а мундир не только дурно сидел, но ещё и
топорщился сбоку из-за кобуры.
Ничего! До совершеннолетия
оставалось всего три месяца, а там дорогому дядюшке волей-неволей
придётся выделить мне положенную долю фамильного состояния.
Но тут же вспомнились многотысячные
долги, и я горестно вздохнул. Всё изменится, да только вовсе не так
быстро, как того бы хотелось.
Инспектор Роберт Уайт путешествовал
в купе один. Он вольготно развалился на мягком сиденье и читал
материалы уголовного дела. При моём появлении инспектор кинул папку
на столик у окна и наморщил лоб.