— Буду, — ответил я немногословно,
но емко.
— Точно? — засомневался черноволосый крепыш, протягивая
свободную руку.
Я раздраженно оттолкнул ее в сторону. Собрался
с силами, самостоятельно перевалился на бок и даже
успел приподняться на одном локте, прежде чем наверху вновь
раздался звон разбитого стекла.
В скалящемся осколками оконном проеме возник круглолицый
господин средних лет в сером костюме-тройке
и столь же неброском котелке. Он рукоятью трости
вышиб из рамы еще одну стекляшку, затем посмотрел
на меня, и его физиономия приобрела выражение крайней
степени неодобрения.
— Где суккуб, Лео? — спросил инспектор Уайт. — Где
эта дрянь?
Я повернул голову сначала в одну сторону, затем
в другую, оглядев таким образом помойку, в которой
валялся, и невесело усмехнулся:
— Ну... здесь ее точно нет, инспектор.
— Детектив-констебль Орсо! — отчеканил Роберт Уайт, давая
понять, что шутки сейчас совершенно неуместны. — Отвечайте
немедленно, где эта тварь!
— Не знаю, — сознался я тогда. — Просто...
На самом деле, мало что помню, после того как меня выкинули
из окна.
— Чрезвычайно прискорбное обстоятельство, — поморщился
инспектор и скрылся из виду.
Я повалился обратно на спину и обреченно вздохнул,
потом взглянул на Рамона и спросил:
— Ну, чего ты пялишься?
Констебль неопределенно хмыкнул и отвернулся. На его
невозмутимом, красноватого оттенка лице не отразилось
ни тени эмоции, но меня показное безразличие
в заблуждение ввести не смогло — разочарование
сослуживца ощущалось буквально физически.
Плевать! Еще начальника успокаивать...
Я уселся посреди мусора, и сразу закружилась голова.
Не успел еще толком прийти в себя, а уже хлопнула
дверь черного хода, и на высоком крыльце показался
инспектор Уайт.
— Лео, — необычно мягко произнес он,
с брезгливой гримасой оглядывая темный двор, — Лео,
какого дьявола тут произошло?
Спешить с ответом я не стал. Сначала поднялся
на ноги и за обрезиненный шнур подтянул к себе
раздвоенный на конце телескопический электрощуп, после
неопределенно пожал плечами.
— Роковое стечение обстоятельств, — заявил, когда
затянувшаяся пауза стала совсем уж неприлично длинной.
— Вот как? — хмыкнул инспектор, и его серые глаза
выцвели, потеряв остатки и без того блеклых красок.
Сиятельный Роберт Уайт обладал чрезвычайно полезным в нашей
работе талантом — он чуял ложь. Не знал наверняка,
когда ему лгут, но, подобно обученной ищейке, легко чувствовал
сознательное намерение собеседника ввести его в заблуждение.
Очень, очень удобный талант достался ему от замаранных кровью
падших родителей...