Алдарова
засмеялась весело и с удовольствием. С учетом крупных и все же
желтых зубов, а также годами прокуренных связок, ее смех был больше
похож на ржание заслуженной полковой лошади.
- А чего это ты
мне выкать начал? – поставив банку на стол, прищурилась
начальственная ныне дама.
- Так ведь
субординация, – включил я образ бедного родственника из провинции,
– Вы теперь, аж первый заместитель самого начальника.
Алдарова несколько
секунд изучала меня, наверное, прикидывая, не слишком ли обидно для
нее я придуриваюсь. То, что она просекла мой стёб, я не
сомневался.
- Ох, не прост ты,
вьюнош, ох, не прост! Ладно, ставь чайник! И давай дружить
по-прежнему, все равно я пока-что еще и.о.
Она подошла к
зеркалу и что-то поправила в своей немудреной прическе.
- А мы с тобой
друзья? – не отвлекаясь от приготовления к чайной, то есть, к
кофейной церемонии, задал я главный вопрос.
- Да уж не враги.
Корнеев, ты не финти, мы ведь оба понимаем, что это я благодаря
твоим интригам в ахмедхановском кресле сижу, – на меня уже смотрела
не взъерошенная волчица, а совсем еще недавно очень даже красивая
женщина.
- Ты присаживайся,
– я придвинул позаимствованное у Зуевой, да так и не отданное
кресло.
Кофе был, хоть и
растворимый, но аромат от него исходил, как от только что
смолотого. Достав из стола бутылку настоящего армянского коньяка,
приобретенного для посиделок с Лишневским, я добавил его в обе
чашки. Даже не спрашивая мнения дамы на этот счет.
Пили кофе мы
молча. Алдарова довольно щурилась и смотрела на меня добрыми
глазами матерой хищницы.
Потом Ирина
Витальевна ушла. Оставив банку и поблагодарив за прием.
Я снова принялся
за работу, но в кабинет ворвалась следующая неспокойная женщина. На
сей раз это была моя непосредственная начальница Лидия Андреевна
Зуева.
- Чего она
приходила? – без всякого вступления, встревоженно начала допрос
Лида.
Слава богу, на
лице никаких признаков ревности. Кроме материнского беспокойства за
придурковатого отпрыска, в ее глазах я ничего не увидел.
- Хочешь кофе? –
применил я проверенный веками еврейский прием.
- Хочу! Чего она
приходила? – против советских следователей еврейские приемы не
работали.
И ей я тоже
добавил в кофе коньяка.
- Приходила кофе
попить. Вот банку подарила, – кивнул я на стол. – А ты, что ж, душа
моя, никак ревнуешь? – я приобнял Зуеву за талию.