Через три дня, как и обещал тысячник, стало прибывать
пополнение. Некоторых из парней я знал, но в компанию меня так и не
принимали. Впрочем, расстраиваться мне было некогда по причине
ужасной усталости. Хотя теперь мне хотя бы не было так стыдно –
многие из новобранцев оказались ничуть не лучше меня в физической
подготовке, и теперь на разминке я не чувствовал себя совсем уж
никчемным. Тем более что через неделю после начала занятий, я
впервые смог пробежать всю дистанцию, так и не упав. В тот день
новичков как раз набралось достаточно для того, чтобы начать
полноценные тренировки, так что я не успел даже порадоваться этому
факту.
Я ожидал, что нас станут учить обращению с копьем. Из
исторических книг я знал, что армия сильна именно копейщиками,
которые могут при должном умении даже сдержать удар тяжелой
конницы. И ошибся. В тот день нам выдали короткие мечи, сужающиеся
к острию (десятник пояснил, что такой меч называется анелас), а
также комплект из двух щитов. Один огромный, ростовой, и один
маленький, круглый. Нас заставляли быстро менять их – забрасывать
тяжелый за спину и подхватывать с пояса маленький и наоборот.
Делать все нужно было одной рукой – во второй был меч. Собственно,
весь первый день мы только и занимались тем, что перекидывали щиты
туда-сюда. К вечеру у меня отваливалась левая рука – и это я еще
легко отделался. Некоторые из моих товарищей умудрились вывихнуть
руки, разбить себе лица краями щитов и нанести себе ранения мечом,
машинально попытавшись помочь себе правой рукой, когда меняли щиты.
Так что мне тоже приходилось время от времени отвлекаться от
тренировки и помогать страждущим. Вечером я все-таки нашел в себе
силы поинтересоваться у подчиненных мне парней, откуда такой
странный выбор экипировки?
– Что, Эрик, – хмыкнул Декель, самый старший из
десятников, – Небось, уже с копьецом себя представлял,
да? – Я сразу попросил их не называть меня «господин сотник»,
и к этому отнеслись с одобрением.
– Нет, Декель, я-то представлял себя сразу с бастардом и на
боевом коне, и непременно чтобы во главе легкой конницы, –
попытался пошутить я. – Но в общем, да, я почему-то думал, что
меч – это для настоящих рыцарей, а пехота должна сражаться
копьями.
– А так и есть, не сомневайся. Для пехотинца копье – первое
дело. Встанешь в строй, бывало, щитом укроешься, упрешь копье в
землю, да и плевать, кто там на тебя лезет, конник тяжелый, али
другой такой же придурок, как ты. Знай себе упирайся, да копье не
роняй. Да только противник у нас последнее время какой-то
неправильный, – невесело усмехнулся ветеран. – Эльфы,
они, знаешь, строем не ходят. Сначала обстреливают тебя из гнутых
деревяшек своих, так, что не дай светлые боги какую щель в ряду
щитов – как пить дать в эту щель смерть заскочит. И тут пехота
ничего, кроме как закрыться, сделать не может. Ну а уж если дошло
дело до ближнего боя, большим щитом от них не закроешься, да и
копьем не отмашешься. Они тебе будут под ноги колючки бросать,
плетями своими острыми махать станут, так что толку тебе от этого
щита ну ровным счетом никакого. Тут только и надежда, что
кругляшком как-то отмашешься, да сумеешь анеласом его пырнуть. Да
только тебе, парень, рано на то надеяться пока. Эльфа так просто не
достанешь, их хоть и не шибко много, но каждый стоит десятерых
таких вояк, как ты.