Последнее, что я помню, – это ощущение тепла, переходящего
в обжигающий жар. Мне доводилось читать, что замерзающему человеку
может показаться, что ему очень жарко, что он горит, – но как
тогда объяснить, что я видел языки пламени, которое охватывает
сначала мои руки, а потом поднимается все выше, к самому лицу.
Может быть, это были галлюцинации, а может, все было на самом
деле, в одном я уверен – в ту ночь я умер. Может быть, наутро
друзья нашли мое замерзшее тело, а может быть, это был обгорелый
труп – такой же, как тела тех бедолаг, которых находили здесь
раньше. Я этого так и не узнал.
То, что было потом, было похоже на выход из комы. Думаю, это и
было выходом из комы. Сначала я ничего не чувствовал – вокруг была
чернота и в ней я. Никакие воспоминания меня не тревожили, я не
пытался вырваться из этой черноты, не задавался вопросом, что
происходит. Потом я начал слышать голос – голос был мужской,
незнакомый, но я почему-то знал, что имя этого человека – Яков. Я
старался выполнять все его указания, но по-прежнему не осознавал
происходящего. Когда мне велели открыть рот, я открывал и послушно
глотал жидкую кашицу, когда просили поднять руку или совершить
какое-то другое простое действие, я выполнял и это. Я помню, как
мне проверяли реакцию зрачков на свет, почему-то свечой, а не
фонариком, – впрочем, тогда меня это тоже не удивляло. И
больше ничего.
Воспоминания пришли неожиданно – однажды утром я проснулся и
понял, что обстановка вокруг незнакомая. В поле зрения попадал
только дощатый потолок со слегка закопченными стенами и край печки
с фарфоровыми изразцами, как в краеведческом музее, вот только
орнамент там был совсем другой, не имеющий ничего общего с русскими
мотивами. С трудом приподняв голову, я смог увидеть край окна,
состоявшего из мелких мутных стеклышек, переплетенных свинцовой
оплеткой. Тяжелые бархатные портьеры темно-бордового цвета были
отодвинуты в стороны и подвязаны толстыми блестящими шнурами, так
что в комнате было достаточно светло – лучи солнца легко проходили
сквозь мутноватые стеклышки. Однако рассмотреть обстановку комнаты
я так и не смог. Усилие, чтобы приподнять голову, потребовалось
запредельное, больше ни на что сил не хватило, и я снова упал на
подушку. Я так устал от этого движения, что чуть не заснул от
изнеможения, однако в этот момент я услышал, как где-то рядом со
мной открылась дверь, и через пару секунд надо мной склонился
человек.