– Отправляй всех, кто не ранен, в лес, – велел мне
комендант, когда я принес ему неприятные вести. – Сотня пусть
будет в степи, а остальные две чтоб без сведений из леса не
возвращались. Разбей всех снова на тройки, пусть ни на кого не
нападают, просто смотрят. Я хочу знать о любых изменениях.
Я выполнил приказ. Как бы мне хотелось тоже отправиться в лес!
«Люди, за которых я отвечаю, рискуют жизнью, а я сижу тут в
безопасности», – размышлял я, тупо глядя на листы со всякой
бухгалтерией, безуспешно пытаясь усмотреть в них какой-то смысл.
Мне казалось, что с ними вполне мог бы, как и раньше справиться
гарнизонный казначей, и мне в этом разбираться нет ровным счетом
никакого смысла, тем более теперь, когда на нас явно надвигаются
крупные неприятности.
Несколько дней я не находил себе места в ожидании новостей, и
однажды утром я их дождался. В казарму влетели сразу несколько
троек, и десятники рванули ко мне:
– Эльфы вышли из леса!
– Сколько их?
– Около полутора тысяч. Они разделились. На три отряда по
пятьсот лучников.
Прийти в себя оказалось мучительно сложно. Сначала я услышал
голоса, но все никак не мог понять, что вокруг говорят. Я не мог
сосредоточиться, в голосах мне слышалось что-то знакомое и
тревожное. Еще некоторое время спустя я вспомнил, кто я такой, и
тут же осознал, что у меня страшно болит голова. Я попытался снова
заснуть, чтобы не чувствовать боли, но, конечно, ничего из этого не
вышло. Мешала тряска. Мне стало интересно, почему меня так трясет,
я попытался раскрыть глаза, но ничего у меня не вышло. Глаза были
чем-то склеены. Я запаниковал, мне показалось, что я ослеп.
Судорожно вздохнув, я дернул головой и еще раз попытался открыть
глаза. Это действие возымело чрезвычайно неприятные последствия.
Во-первых, мне удалось приоткрыть один глаз, едва-едва, только
узенькая щелочка появилась, и в мозг мгновенно ударило такой силы
светом, что я моментально пожалел о своих усилиях. И сразу после
этого мой желудок спазматически сжался, и меня вырвало. От этого я
снова потерял сознание.
Второе пробуждение оказалось ничуть не лучше. Сначала я застонал
и только потом понял, что только что получил сильный удар по
ребрам. Вокруг снова послышались голоса, и я опять ничего не понял.
Один голос показался очень знакомым, мне стало тревожно. Я
попытался повернуться на бок, и только теперь осознал, что руки и
ноги у меня связаны. Теперь я понял, почему не чувствую ни тех ни
других – видимо, они связаны уже давно, так что кровь перестала
поступать в конечности. Это меня напугало, даже несмотря на то
сумрачное состояние, в котором по-прежнему находился мой разум. Так
недолго остаться и вовсе без рук и без ног. Я снова попытался
открыть глаза, и вновь у меня ничего не получилось. От этих попыток
накатила тошнота, пришлось пережидать приступ. На этот раз меня не
вырвало – причина была не столько в моей сдержанности, сколько в
том, что желудок уже и без того был пуст. Я перестал пытаться
шевелиться и постарался понять, что вообще происходит. Первым делом
я постарался вспомнить, что произошло, и как я оказался в столь
неприятном положении.