– Ты ведь понимаешь, что пока идет война, тебе нельзя
появляться у людей! – увещевал я эльфийку в те минуты, когда
мы оставались одни. – Как только кто-нибудь разглядит твои
уши, тебя убьют или запрут в тюрьме. И я ничего не смогу с этим
сделать.
Иштрилл все понимала, но оставаться одна не хотела. В какой-то
момент я даже испугался, что мы всерьез поссоримся, но постепенно
все успокоилось, просто потому, что мы оба не хотели тратить время
на размолвки. Побыть с женой мне удавалось только ночью – все
остальное время уходило на сборы и тренировки, которые были
достаточно серьезными, чтобы я с ностальгией вспоминал то время,
когда мы с Беаром и Хамелеоном готовились к захвату «языка». Кашиш,
оценив в первый день мои умения, остался не слишком доволен и
посчитал, что за время подготовки я должен догнать остальных
участников похода.
– Будь ты каким-нибудь чужаком, – говорил орк, –
мне было бы наплевать. Но ты живешь с нами, живешь по нашим
законам, и даже женился по нашим традициям – а значит, ты уже не
чужак. И потому должен соответствовать общему уровню племени.
Тренировались мы, как я уже упоминал, вместе с бывшими женихами
Иштрилл. И если поначалу я еще опасался, что из-за этого могут
возникнуть проблемы, то спустя несколько дней от опасений не
осталось и следа. Как выяснилось, то, что мы все претендовали на
руку и сердце одной девушки, делало нас, согласно традиции орков,
чуть ли не родственниками, а какие обиды могут быть между близкими
разумными? Только кузнец Лотар немного поворчал о том, что он «все
равно был бы лучше для девки, чем какой-то слабосильный лекаришка»,
но, кажется, он больше переживал из-за проигрыша в поединке,
оказавшегося для него слишком неожиданным. После того как на
тренировках он вволю повалял меня по земле, обида прошла и ворчание
прекратилось.
Та женщина из соседнего селения действительно оказалась матерью
Иштрилл. Ее привел новый муж спустя четырнадцать дней после нашей
свадьбы. Встреча с тещей мне запомнилась. Оказывается, Иштрилл
совсем не похожа на мать. В первое мгновение, когда мы с женой
вошли в гостевой дом, и я увидел смуглую, черноволосую эльфийку, я
подумал, что надежды девушки оказались напрасными – так сильно они
отличались. Моя жена, стройная, белокожая и с веснушками, немного
чересчур худощавая после долгого и тяжелого путешествия, казалось,
не могла иметь ничего общего с этой грациозной женщиной. Только
через секунду я обратил внимание, что Иштрилл замерла, не закончив
движения и даже забыв, как дышать. Точно так же замерла смуглокожая
эльфийка, стоявшая возле стола. А потом Иштрилл с рыданием
бросилась к ней на шею, и выражение лица моей тещи стало меняться.
Недоумение, растерянность, переходящие в страх, затем облегчение и
слезы радости. Вся эта гамма эмоций промелькнула быстро, и вот уже
Иштрилл и ее мама рыдают в объятиях друг у друга, а я
переглядываюсь с высоким широкоплечим орком с соломенными волосами
и вижу в его глазах то, что чувствую сам: недоумение и
нерешительность. Мы оба не слишком понимаем, что делать в этой
ситуации. Только позже я понял, что оли Фиритаи в ту минуту
вспомнила, наконец, свою прежнюю жизнь, и ее муж, Болир, понял это
и теперь не знал, что ему ждать от изменившейся супруги.