– Если она сказала, – медленно
произношу я, чувствуя, как Гошкины когти впиваются в руку, – что я
– ведьма, которая убила человека… То это правда.
Сашка смотрит на меня так, будто
ждёт, что я рассмеюсь и признаюсь, что пошутила. Я шиплю сквозь
зубы и запоздало отрываю от себя возмущённо верещащего дракона. На
рукаве – несколько дырочек и мелкие красные пятна, на руке –
короткие неглубокие царапины.
– Я думал, что… – начинает Сашка, но
я зло перебиваю:
– Неправильно думал. Иди уже в свою
пиццерию. Можешь им там всем передать, что я принимаю лекарства. А
ещё в отделе кадров лежит справка, и в ней написано, что я
безопасна для окружающих. – Ловлю себя на желании оскалиться и
добавляю: – Или нет. Так что, знаешь, если я и пойду на свидание с
кем-то с работы, то это будет Морозов. Его, если что, не жалко,
правда?
Я почти сразу жалею о сказанном.
Сашка медленно вздыхает, шевелит губами – а потом в два шага
подходит к двери, выхватывает из шкафа куртку и рюкзак и
выходит.
«Дура», – звучит у меня в голове
голос Настасьи.
Мне ничего не остаётся, кроме как
согласиться.
В обед я нервно съедаю целую плитку
белого шоколада и слегка привожу мысли в порядок. Ну хорошо,
допустим, теперь все знают. Не нужно воображать о себе слишком
много – большинству как было на меня наплевать, так и останется.
Начальство, разумеется, в курсе, все нужные документы действительно
лежат в личном деле. Опасаться, что повторится ситуация
десятилетней давности, глупо – в Министерстве по делам
сверхъестественного работают не бестолковые школьники, а серьёзные
люди, которые всякого повидали, одной ведьмой их не напугаешь. К
тому же, с точки зрения закона я действительно не виновата, а если
объяснить ситуацию с моей точки зрения, ещё посмотрим, на кого
будут косо смотреть.
А перед Сашкой надо будет
извиниться.
Я уже решаюсь выйти и получить
заслуженный нагоняй от Настасьи – но тут слышу в коридоре голоса.
Слов не разбираю, но интонации Морозова не узнать сложно. Потом
звучит женский смех, а потом вдруг вклинивается ещё один знакомый
голос, властный и уверенный. По мере того, как его обладатель
приближается к двери, он становится громче.
– …Потому что работать надо, а не
сплетничать!.. – гремит Победоносцев, и я, кажется, понимаю, чем
вызвано его раздражение.
Возвращаюсь за стол едва ли не
бегом. Шеф входит в кабинет первым.