— Что ты натворила? — грозно, как ему показалось, произнес отец
девочки, немедленно повиснув на пороге кухни между полом и
потолком.
— Ну что за люди, ни тебе здрасти, ни тебе раздеться… —
поинтересовалась Яга у мерно помешивавшего борщ половника. — Я тут,
папочка, — ехидно добавила девочка, подчеркнув слово «папочка», —
узнала, что ведьмой страшной являюсь. Так что ты теперь будешь
вежливым, это доступно?
— Что ты себе позволяешь, паршивка! — закричал мужчина и резко
замолчал по причине отсутствия ротового отверстия. А Яга
внимательно посмотрела на него и еще раз вздохнула.
— Чар-то навертели, ироды, — произнесла она, снимая
понаверченное, в результате чего мужчина слегка изменился внешне и
потерял сознание. Упасть-то он не мог, потому как висел. — И не
родитель, интересно… — пробормотала девочка, мановением руки
отправляя тело куда-то в угол, чтобы не висело на проходе. —
Впрочем, потом разберусь.
— Миона? — мать девочки вошла в дом спустя почти час. — Что-то
случилось?
— И эта не здоровается, ну что ты будешь делать, а? — половник
занимался тем, что наливал исходивший вкусным паром борщ в тарелку,
а нож как раз нарезал хлеб. — Ты, мамочка, раздевайся, да к столу
садись, — ответила Яга. — Беседы беседовать будем, раз уж на тебе
чар нет.
— Ты знаешь… — как-то устало констатировала женщина, принявшись
снимать пальто. Мистера Грейнджера она пока еще не видела. — И что
теперь?
— Теперь ты мне расскажешь, кто это, где мой родитель, и схре… —
едва удержавшись от басурманской речи, юной девице не
приличествующей, девочка закончила: — Что именно здесь
происходит?
Вид висящего в углу мужчины миссис Грейнджер несколько озадачил,
так же, как и вид аккуратно заплетенной дочери, поглядывавшей на
нее с каким-то гастрономическим интересом. Переведя взгляд с
девочки на мужчину и обратно, женщина посчитала единственно верным
в данной ситуации упасть в обморок, на что Яга только вздохнула и
приступила к трапезе — кушать хотелось, а гости в обморок
повадились.
***
Добрыня открыл глаза. Голова болела так, как будто он пил даже
не с Муромцем, а с Горынычем, был в его богатырской жизни и такой
эпизод. Осознав себя лежащим в пыли, богатырь поднялся. Тело
знакомо повело в сторону, что подтверждало версию о похмельном
синдроме, хотя таких умных слов Добрыня не знал, незачем оно ему
было — умные слова знать, богатырь же.