Потом уже только я сел перевести дух
и с отвращением поглядел на миску с перловкой. Еда в глотку не
лезла, голова гудела, в ушах звенело, ещё и морозило всего. Ладно
хоть бойцы костерок в приямке у блиндажа развели и в котелке чай из
лесных трав заварили. Опустился на одно из уложенных тут же
брёвнышек, выпил кружку — стало легче.
Но озноб так и не отступил, даже за
курткой сходить не поленился, да и рассевшиеся вокруг огня
новобранцы начали доставать скатки и облачаться в шинели. К вечеру
ощутимо похолодало, а, быть может, просто после дневной парилки
слишком разительным показался контраст.
Оставив бойцов у костра, я отправился
на очередной обход, постоял немного на левом фланге и понаблюдал за
работой сапёров, которые навешивали на колючую проволоку погремушки
из пустых банок тушёнки и минировали подходы к высоте со стороны
леса.
— Передай своим, чтоб за колючку не
лезли, — предупредил меня их унтер. — Мин не так много, их бы на
макак хватило!
— А там? — махнул я рукой в сторону
тылового заслона.
— В ту сторону тоже драпать не нужно.
Мы своё дело знаем!
Я пообещал предупредить подчинённых о
минном поле, дошёл до правого окопа и задержался там, прежде чем
двинуться к позициям третьего отделения. Лучи заходящего солнца ещё
пробивались через кроны деревьев, но быстро темнело, в низине
сгустился туман, реки уже видно не было, лишь растеклась
непроницаемым облаком молочная белизна.
Холодком оттуда так и тянуло, белёсые
клочья тумана позли вверх по косогору, и сие обстоятельство мне
категорически не понравилось. Если эта гадость затопит всю
расселину, нихонцам под её прикрытием не составит никакого труда
скрытно подобраться к нашим позициям и задавить числом.
Послышались голоса, что-то треснуло в
стороне от окопа, и стоявший на карауле долговязый Антон чуть не
подпрыгнул, нацелил ствол винтовки в темноту подлеска и
выкрикнул:
— Стой! Стрелять буду!
От ёлок негромко послышалось:
— Синица!
Доброволец судорожно сглотнул и выдал
отзыв:
— Этот... Как его… Голавль!
Приблизились три фигуры, обернулись
поручиком Гнётом, прапорщиком Аспидом и старшим вахмистром
пограничников, имени которого я узнать так и не удосужился. Он-то
меня и углядел, хоть я и не отлип от соснового ствола.
— Как у вас?
Обстановка была неформальной, так что
я от уставного обращения воздержался.