— Погнали!
Миша со вторым бойцом ухватили
патронный ящик за боковые ручки и рванули к прикрывавшему нас огнём
вездеходу, следом потянули прыгавшего на одной ноге Демида Прокоп и
Тимур. Побежал за ними и я, только сейчас сообразив, что так и не
успел натянуть сапоги.
Гадство!
Но коловшая ступни палая хвоя не
могла замедлить бег, отстал я от бойцов совершенно осознанно. Когда
вдогонку вновь захлопали винтовки, сразу повалился за вросший в
склон валун, устроил перед собой пулемёт и вновь принялся тянуть
сверхсилу. Пусть едва не терял сознания от боли, но без этого было
никак. Иначе не уйти.
Грохот зенитной установки оборвался,
и тогда я утопил спусковой крючок, принялся бить короткими
очередями по кустам, ориентируясь на дульные вспышки. Требовалось
во что бы то ни стало остановить продвижение нихонцев, так что
патронов я не жалел. Магазин опустел буквально в один миг, но к
этому времени вновь заработал спаренный пулемёт вездехода. И более
того — искрящейся звездой промелькнула надо мной шаровая молния,
рванула в десятке метров за блиндажом, оглушив и ослепив
оказавшихся рядом стрелков.
Пора!
Я дёрнул шнур запала последней
гранаты и зашвырнул её в оставленный нами редут, извернулся и
выплеснул большую часть накопленной сверхсилы в попытке создать
длинный шлейф, который не рассеялся хотя бы несколько секунд.
Направил его не к врагу, а в противоположном направлении — к
вершине взгорка!
Рванула граната, и я вскочил с земли,
бросился вдогонку за отступавшими к новой позиции бойцами
отделения. Трофейный пулемёт не бросил, он особо не мешал, в
отличие от закинутого за спину автомата и бивших по бёдрам
подсумкам, со снаряжёнными и уже пустыми магазинами и коробками с
патронами. Пулемётчик постарался прикрыть меня, но вдогонку палили
буквально из-за каждого куста, зацепили бы непременно, когда б не
шлейф сверхсилы. Тот хоть и рассеивался с пугающей быстротой, но
концентрация энергии в пространстве пока что оставалась
достаточной, и ясновидение своими острыми уколами заранее
сигнализировало о летевших в спину пулях.
И я гасил их импульсы. Бежал и гасил.
Грудь рвало от нестерпимой боли, но это не лёгкие горели огнём, это
пульсировал входящий канал. Я перескочил через распростёртое на
земле тело с дырой в затылке и едва не споткнулся о брошенный
патронный ящик, осознал в один миг, что окончательно лишился своего
эрзаца всеведения, и сразу вильнул за толстенный ствол сосны. К
зенитному пулемёту подключился ещё один, и вразнобой захлопали
винтовки, а потом я вскочил на какой-то каменный уступ и повалился
на него, обдирая в кровь колени и локти.