Я ругнулся и отполз от края скального
уступа, принялся дёргать рукоять затвора в тщетной попытке
избавиться от перекошенного патрона.
Да что ж такое-то?! Не везёт, так не
везёт!
Ладно хоть станковый и ручной пулемёт
обеспечивали достаточную плотность огня, чтобы атака нихонцев на
нашем участке захлебнулась. Противник залёг и даже начал отступать,
когда в лес полетели ручные гранаты. Слева отстреливались
пограничники, а вот справа вдруг раздались отчаянные крики, шум
рукопашной и треск кустов. Да ещё на десяток голосов завопили:
— Банза-а-ай!
Я только и успел, что перевалиться с
живота на бок, когда через подлесок к нам продралось с полдюжины
зашедших со спины нихонцев. Загрохотали выстрелы, противник ринулся
в штыковую, я метнул молнию в палившего из пистолета офицера.
Электрический разряд не прикончил того на месте, лишь заставил
выронить оружие, а вот меня отдача из-за элементарного вроде бы
воздействия едва не отправила в нокаут, в голове всё так и поплыло.
Но переборол дурноту, собрал всю свою волю в кулак и ударил
снова.
Получай!
Подвела фокусировка. Взорвать голову
уже выдернувшему из ножен меч офицеру не вышло, ладно хоть усилия,
затраченные на скачок давления, всё же не канули втуне: левый глаз
противника лопнул, а из уха плеснула струя крови. Готов! Точно
готов!
Бежавший за командиром пехотинец
пинком в голову повалил на землю не успевшего развернуться к нему
Бирюка, сходу ткнул штыком в спину бойца, распластавшегося за
станковым пулемётом и тут же оказался сбит с ног сам, рухнул на
меня, вцепился в горло и попытался то ли задушить, то ли смять
кадык.
Сдохни, сволочь!
Миндальничать я не стал и врезал
нихонцу под рёбра, усилив тычок доброй порцией сверхсилы. Узкие
щелочки глаз пехотинца разом округлились, и мне не составило
никакого труда отпихнуть от себя человека с превращёнными в
поджаренный фарш потрохами.
Миша принял на штык замахнувшегося
прикладом нихонца, а на следующего со спины кинулся кто-то из
егерей, всадил в шею нож. Я ухватил рукоять катаны и коротким
тычком снизу вверх добил насаженного на игольчатый винтовочный штык
вражеского солдата, развернулся к катавшемуся по земле в обнимку с
противником Бирюку и получил каблуком в лоб, завалился на
спину.
— Идут! — испуганно заорал Прокоп
откуда-то сбоку. — Ваш бродие! Идут!