Илья говорил потом – так руки
тряслись, что не мог справиться с ключом зажигания. А как только
получилось – погнал что есть мочи оттуда. И напоследок машину в
воздух подняло на миг, подбросило прямо! И вдогонку ещё долго выло
и улюлюкало.
После уже я с Ильей в Чуров Лог
отправилась - вызволять оставшееся имущество. Подготовилась конечно
– травки заварила, пояс обережный себе и Илье сплела из ивовых
прутиков. Соль четверговую припасла. Ну и угощение, без него нельзя
– три яйца, три рубля да хлеба буханку. И бог миловал, быстро мы
обернулись, никого иного не встретили. Вот только ульи
пустые оказались. Разметало их по лугу и сплющило, словно кто-то
сильно сжал или ногой наступил. И дерево обуглилось кое-где. А рой
– улетел. Я думаю, полевик его увёл за собой. На
заброшенный пчельник. Он мёд дюже уважает.
Бабка моя, по молодости, тоже
полевика встречала и после всю жизнь с отметиной его
жила…
- Расскажите, тёть Поль! - тут же
попросила старуху Лида.
- Ну, слушай. - охотно согласилась
та. - Наладилась бабка-то с подружками на русалии травы
собирать. Ночь ясная выдалась, от лунного света на всём ровное
золотое сияние. Летний расцвет земли был в самой поре. Бабка
говорила, что они особые цветы искали, чтобы на суженых гадать.
Разбрелись по лугу в молчании - ни петь, ни переговариваться было
нельзя. Увлеклись и не сразу заметили, что издали, с
противоположной стороны, движется в их сторону огромная чёрная
тень! Она перемещалась очень быстро, гигантскими шагами, а длинные
руки её двигались, как у пловца – загребали воздух перед собой.
Вскоре и завывания до них донеслись – неразборчивый бубнёж, будто
повторяющиеся слова, может, наговор какой. Завизжали девки,
подхватились да бежать! А бабка чуть замешкалась, поотстала. И
случилось так, что в другую сторону побежала. И почти сразу в спину
ей жаром дохнуло да на землю повалило. Попробовала встать и не
смогла - прижало её что-то тяжёлое к земле, не вздохнуть, не
шевельнуться. Она от страха голоса лишилась, хочет закричать, а
слова не идут. Глаза приоткрыла и видит над собой лицо. Только не
понять – какое. Рыхлое, зернистое, словно песок! Безгубое,
безносое, а глаза маленькие, выпученные и вроде на стебельках!
Только глянула - как тут же всё смазалось, потекло – и
пустое стало,