без ничего! Вместо лица словно блин сделался
– пористый, крупинчатый…
Бабка про себя молитву завела –
истово, со всей силой чувства о помощи прося. И чтобы вы думали –
как завизжит это существо! Да хвать её по щеке! Сильной болью
ожгло! И пропало.
Бабка после этой встречи недели две
оправиться не могла – не разговаривала, не ела ничего. Местная
знахарка что-то ей пить давала. Так, с её помощью и пришла в себя.
А отметина та на всю жизнь при ней осталась. След от руки.
Коричневый. Как от ожога. И если хорошо присмотреться – шесть
пальцев можно различить. Шесть, а не пять.
- Не понимаю я некоторых людей, –
завела разговор баба Поля, удобнее устраиваясь с вязанием. – Что за
манера - странные вещи в дом тащить! Да ещё взятые в незнакомых
неприглядных местах. Сами тащат, а потом начинается у них
всякое…
- Вы про какие вещи говорите? – Лиде,
как всегда, было интересно.
- Да про разные. Про старый
деревянный наличник, к примеру.
- Наличник? – удивилась Лида. – Кому
он может понадобиться?
- А вот нашлись одни любители
старины. Приладили его к зеркалу, вроде рамы старинной. Зеркало,
само по себе, безопасное было. А вот рама… Рама та не простая
оказалась.
- Ты не про Зинку безалаберную
говоришь, Поля? – встрял дед Лёва.
- А про кого же? Мать её спокойная
женщина была. Без закидонов. Зинка же вся в бабку пошла – с
фанабериями. Образование среднее получила, а кичилась так, будто
королевский чин!
- Разве у королев бывают чины?
- Ты, Лида, помалкивай да слушай, -
шикнула разошедшаяся баба Поля. – Так вот… Зинка по жизни
распустёха и неряха росла, только с гонором. Но красивая девка
была, этого не отнять. И в городе, в техникуме своём, подцепила
какого-то аспиранта – уж такого заморенного, без слёз не взглянешь.
Хилый, длинный, в очочках и взгляд рассеянный такой. Весь в науках
своих, видать, закопался.
Лида хотела было возразить, что в
техникуме аспирантов не обучают, но дед Лёва предостерегающе
покачал головой. И она смолчала.
- И была у этого Толи-аспирантика
страсть до старых вещей. Что ни пОпадя в дом тащил, по большей
части барахло одно, например старые деревяшки. Мать Зинкина
жаловалась: то корыто приволочёт из заброшенного свинарника, то
санки-развалюхи у кого-то добудет, то ещё что. А Зинка его
поддерживала и поощряла - взыграл в ней практический интерес.
Приловчилась она это старьё обрабатывать, да так ловко, что
желающие находились за него деньги платить!