— Ох, Антипьевна, развратила ты меня, может и позволю мальчонке
поласкать меня всю, но не сегодня, а ведь он сегодня опять меня
вечером на речку купаться приглашал, ой:
искупаться вместе с милым
очень даже можно,
а попросит: дай е..,
это невозможно!
(Это была отговорка для подружки, а про себя думала: «будет он
спрашивать, наверняка овладеет мной прямо в воде, и забурлит вода и
побегут волны кругами, а как он нежно меня любит, как истово е...,
как страдает, когда говорю: приходи завтра, сегодня — никак, как
нам волнительно и упоительно от наслаждения и сладкой страсти, и я,
взрослая баба — дурёха и грешница, ебусь украдкой, тайком от всей
родни, с таким молоденьким, вся таю и улетаю на облака, в нирвану,
нет выше удовольствия, чем соитие зрелости и юности… Ах, какое
блаженство, когда член — совершенство, а манда — идеал.) Так думала
Марфа, зрелая повеса, летя на крыльях любви на верное
свидание...
О времена, о, нравы.
Марфута даже подружке не призналась, что, прежде чем Ванюша
поимел трёх сельских тётушек, она у него была первой женщиной. Как
почувствовала, что повзрослел, школу закончил, и посматривает на
неё мужским недвусмысленным взглядом, к руке прикоснулся, а между
пальцев заискрило, но о близости прямо стесняется попросить.
Тогда она взяла инициативу на себя, в одной ночнушке прыг к нему
на печку под бочок, прижалась, окатила жаром тела, тут самый
ленивый и недогадливый не устоит. Легко овладела его мужской силой
и лишила невинности, молча, без слов, зато активно говорили их
интимные инструменты...
И хотя Ванюша не очень хранил ей верность, но не раз они
уединялись в камышах у речки Нуча. Всегда приходили и уходили
поврозь и никто ни разу их не застукал. Марфа так никогда и не
призналась, что у неё было с крестником, в отличие от её тёзки из
стиха поэта «От всеношной вечор идя». Как видим, эта традиция была
и триста лет назад.
Об этих неправильных запретных, постыдных любовях я, как
добросовестный летописец и рассказываю в романе «Грации и грешники»
— энциклопедии интимных отношений.
Впрочем, мои рассказы несут не только назидательный и
наставнический, но и развлекательно-познавательный смысл.
Эта книга-роман про бабника имеет единого главного сквозного
героя, прототипом которого послужил мой приятель детства и юности,
и которого я представляю под разными именами по разным причинам, в
частности, чтобы показать, что он не один такой. И, разумеется,
роман содержит немало лирических отступлений интимного толка, ну
куда ж без этого.