Я присела на кровать, огорошенная новостями. Получается, погибли
люди, с которыми я была знакома? Внутри шевельнулась жалость, но
тут же и заглохла. Конечно, я сочувствовала горю, что пришло в
чужие семьи, но ощущения потери не испытывала. Может, из-за того,
что ничего не помнила об этих ребятах?
Медсестра, воспользовавшись моей задумчивостью, тихонько
выскользнула за дверь, а на смену ей минут через десять пришла
Марья Кузьминична – санитарка, ухаживающая за тяжелыми больными. С
собой она принесла теплой воды для умывания и судно.
– Так, я же хорошо себя чувствую, сама дойду до туалетной
комнаты, – возразила, опасливо разглядывая нехитрое
приспособление.
– Вот и ладно! Эдуард Францевич будет рад. А вставать и выходить
из палаты не велено. Вы уж не подведите, не нарушайте установленный
режим. Вдруг вам хуже сделается, с кого за это спросят?
Сопротивляться установленным правилам я посчитала бессмысленным.
Только отчего все так опасаются ко мне прикоснуться? Заметила, что
санитарка тоже держится на расстоянии.
Пока она перестилала постель, я умылась, почистила зубы,
расчесала волосы и заплела тугую косу. Уже потом обратила внимание,
насколько привычны для меня эти действия.
Перед уходом Марья Кузьминична смахнула пыль с подоконника и
мебели, протерла дверные ручки и предупредила, что завтрак принесет
после обхода. Вдруг доктор процедуры назначит, при которых кушать
нежелательно? Я равнодушно пожала плечами. В данном вопросе ничего
не понимала, хотя не отказалась бы перекусить. Забравшись в
кровать, как настойчиво просила женщина, вытянула руки вдоль тела и
покивала, заверяя, что вставать до прихода доктора не буду. Но,
стоило санитарке выйти за дверь, как я тут же вскочила и босиком
прошлепала к окошку с двойным рядом стекол. Из моей палаты
просматривался внутренний больничный двор с палисадником и
скамеечками для отдыха. У крылечка, свернувшись клубком под
навесом, лежал дворовый пес. И воробьи, нахохлившись, сидели на
голых ветках единственного деревца. Ненастная погода и моросящий
дождик не располагали к прогулкам.
Заслышав шаги и шум разговоров снаружи, я вернулась в кровать.
Только успела вытянуться, как дверь распахнулась, запуская толпу
народа. Хотя обозвать их толпой я погорячилась. Вошли двое:
широкоплечий мужчина в белом халате и средних лет дама в сером
платье с белым передником.