Они еще немного постояли, разглядывая место побоища, потом Буль
собрал свои пустые магазины и затолкал их в карманы куртки.
Выбравшись на улицу, оба еще некоторое время разглядывали собачьи
трупы перед зданием, пока, наконец, Штык не вспомнил про
Хомяка.
- Пойдем, Буль, нам еще нашего горе-солдата искать надо. Хорошо
хоть в сторону «дома» побежал — проще возвращаться будет.
- Да куда ему бежать то? - рассудительно ответил Буль. - Мы же
здесь. Задохся от бега и лежит где-нибудь недалеко... в канаве.
- Почему именно в канаве? - рассеянно спросил Штык, проверяя в
кармане последний полный магазин.
- Дак он такой измотанный был, когда мимо пробежал, что только
так: упал куда-нибудь и покатился, - уверенно заявил Буль. - Точно
вам говорю. Уж я-то этого хлюпика знаю как облупленного.
Однако нигде поблизости, Хомяка обнаружить им не удалось. Буль,
осторожно идущий впереди, чуть слышно ворчал, проклиная «глупого
рядового», Штык сдерживался, испытывая приступ нешуточного
раздражения. Из-за этого дурака - Хомяка - они битый час болтались
между развалин, потом приняли серьезный бой с мутантами, а теперь
снова должны были бродить по улицам мертвого поселка, рискуя
угодить в аномалию, а то и подвергнуться новой атаке мутантов.
- А может того… пес с ним, мой генерал? - сказал Буль . - Ну
сколько же можно? Ему жить надоело, а мы не ешь и не спи из-за
этого!
- Ори, давай, - сказал Штык, не терпящим возражений голосом. –
Сколько раз повторять: мы - разведка, своих не бросаем.
- Хомяк!
- Громче!
- Хомя-а-а-а-к!
«Рядовой» не отзывался. Вокруг постепенно сгущались сумерки и
Штык с беспокойством думал о том, что уже в ближайшие полчаса им
придется отказаться от дальнейших поисков. Тем более, что если
Хомяк бежал в неконтролируемом ужасе и спрятался в какой-нибудь
норе, обнаружить его будет проблематично даже с целой поисковой
командой. Но и бросать рядового на произвол судьбы в ночном
поселке, где до сих пор могут быть местные хищники, Штык не
собирался.
Усталость медленно одолевала тело. Голова мучительно искала
выход из сложившегося тупика и не находила его. Буль, похоже, тоже
начал сдавать: уже дважды он чуть было не угодил в какие-то
аномалии, почувствовав их слишком поздно. После же того, как он в
третий раз слабо вскрикнул и отшатнулся назад, в ужасе глядя на
свои ботинки, над которыми поднимался слабый дымок, Штык велел ему
остановиться, сел на землю и взялся за голову руками.