— Но сомнения остаются? — полуутвердительно
спросил Штык.
— Сомнения должны быть всегда, — спокойно ответил
старик.
— И что же делать?
— То же, что и раньше. Жизнь продолжается,
и не так много тебе ее отведено природой, чтобы
посвятить большую ее часть терзаниям из-за чьих-то
мировоззрений.
— А если однажды мне захочется человеческой крови?
— Штык пристально смотрел на Крота и понимал, что
ничего внятного этот старик ему уже не скажет.
— Ну пустишь себе для разнообразия пулю
в голову — и весь расклад, — неожиданно для
Штыка, довольно жестко ответил Крот. — Насколько
мы знаем, скорость перерождения человеческого организма
невелика. Нас спасает наша огромная физиологическая инертность.
— Спасибо, Крот, — искренне сказал Штык. — Как-то
все полегче восприниматься теперь стало.
— Погоди. Отдохнешь немного, потом парни вас из Зоны выведут, и
вовсе перестанешь голову ерундой забивать. А теперь, иди, помойся.
У меня под домом горячий источник на дне озера. Я с него и воду
беру, и электричество благодаря ему получаю. Главное, что горячая
вода до поверхности не доходит, а то б парило вокруг дома
постоянно. Во, глянь, и энти как раз помылись уже. Рубахи чистые,
правда, вижу не всем пришлись впору.
Взглянув на чистого и счастливого Буля, Штык вдруг
вспомнил еще об одной проблеме:
— Ты не мог бы посмотреть, что у Буля
с ногами? Попал он в одну штуковину... В общем,
отекают у него теперь ноги. И с каждым днем все хуже
становится.
— Давай его сюда. А сам — иди мойся, и чтоб
все заботы из головы — вон.
Штык сходил в прихожую за портянками, взял
из стопки на табурете чистое полотенце, и открыл
дощатую дверь в «мыльню». За дверью обнаружилось тускло
освещенная комнатка с дырой в полу и самым обычным
краном со смесителем, на стене. Из комнаты выходило
сразу три двери, и Штык подивился той площади, что занимает
дом. Вода действительно оказалось горячей, а на широкой
мокрой скамье было удобно лежать прямо под краном, из которого
так и хлестал приятный, горячий, расслабляющий водопад.
В углу, в плетеной корзине, лежали несколько
самодельных грубых мочалок. На специальной полочке обнаружился
ребристый кусок мыла. Намылившись, Штык с удовольствием
растерся мочалкой, и разлегся на лавке прямо под струей
горячей воды.
— А теперь спать, — строго сказал Крот, когда
Штык одевшись и повесив чистые портянки сушиться
в прихожей, вернулся в большую комнату. — Если все
так, как сегодня тут было говорено, трудов впереди много.