Ко мне повернулись спиной, давая понять, что аудиенция
окончена.
—Каталина, а как питаются слуги?
— Я готовлю на всех. — Она уже не
поворачивалась.
— Хорошо. А как закупаются продукты?
— Раз в неделю. Я готовлю список. Прежние экономки сами
ходила в деревню, чтобы заказать там продукты. Нам их
доставляют.
— Что с этой неделей?
— Все заказано.
— Я узнаю у его милости, что он предпочитает из еды. И к
пятнице мы с вами приготовим совместный список.
Мне уже не ответили.
Мой сын сказал бы, что это «подстава». Рэм бы, наверное,
улыбнулся краешком губ и отметил, что я должна была бы это
предвидеть. Сама я могла лишь обзывать себя дурой.
Милорд Верд ненавидел «подслащенное мясо» — как он
выразился. При этом он с какой-то детской укоризной посмотрел на
меня. Я понимала, что, по большому счету, не виновата. Но было тоже
как-то обидно.
— Ну, погоди, — подумала я, мысленно обращаясь к поварихе.
— Зараза!
А в слух произнесла:
— Милорд, во избежание подобных недоразумений, давайте
составим…
Хотела сказать «пакт о ненападении», но осеклась. Скорее
всего, женщины в этом мире так не говорят.
— Прошу вас, пойдемте в библиотеку, — поднялся
он.
И я, сжимая в руках записную книжку и карандаш,
отправилась за ним.
— А вы серьезно подходите к своим обязанностям, —
рассмеялся он, внимательно посмотрев на меня.
— Я привыкла выполнять свои обещания, — хмуро ответила
я.
Непонятно в этой ситуации было то, что сам вельможа не так
уж и рассердился — скорее опечалился. Я, между прочим, злилась на
нашу повариху и ситуацию в целом гораздо больше, чем он.
— Присаживайтесь. — Он кивнул на кресло возле камина,
опустившись в соседнее. — Что вы хотели спросить?
Я осталась стоять перед ним, наблюдая, как он вертит
широкое кольцо на указательном пальце левой руки. На кольце черными
бриллиантами удивительно изящно был выложен грифон, распластавший
крылья — как я уже знала — это был герб правящего дома Тигвердов.
Только слева, уже алыми камнями была проведена алая полоса — должно
быть знак того, что владелец этого герба
незаконнорожденный.
— Миледи… Госпожа Лиззард…
Я поняла, что залюбовалась на длинные пальцы, что вертели
кольцо, и потеряла всякую связь с реальностью. Мне стало неловко.
Щеки полыхнули.
— И все же присядьте, — мягко сказал милорд Верд. — Я
настаиваю.
Кивнула. Села. И проговорила, хорошо еще не
запинаясь: