— И графа Троубриджа с последнего курса, с десятого,
притащили, поганцы, чтобы он дуэлью руководил. Все по правилам.
Молодцы!
— Молодцы?! — зарычала я.
— Тише! — Милорд Верд прижал меня к себе. —
Тише.
А тем временем молодой человек, которого милорд назвал
графом Троубриджем, руководил процессом. Послушал отказ противников
примириться, дал команду.
И вот уже противники стоят друг напротив друга, обнажив
шпаги: сосредоточенный Рэм и мальчишка с изумительно презрительной
физиономией.
— Начали! — раздается команда.
Звенят шпаги. Рэм словно сливается с оружием — мальчишка
напротив ничем ему не уступает. И я вдруг понимаю, что их дуэль
похожа на танец: опасный, смертельный, но удивительно
красивый.
В какой-то момент Рэм выстилается по земле, выбрасывает
руку вперед — стон его противника, кровь на бедре — и крик графа
Троубриджа:
— Остановитесь! Кровь. Проигравший — маркиз Борнмут.
Победитель — мастер Рэм Рэ. На этом позвольте объявить дуэль
оконченной.
— Нет, — расталкивает гомонящих кадетов какой-то еще
недовольный. — Я — секундант маркиза, баронКромер,
требую удовлетворения. Пусть секундант мастера Рэ сразится со
мной.
— Правила этого не запрещают, — недовольно соглашается с
ним граф Троубридж. — Что вы скажете, мастер Пауль
Рэ?
— Я согласен. — Бледный Пашка достает шпагу, встает в
спортивную стойку, несколько раз прыгает вперед, потом назад. —
Готов.
— Начали! — снова командует
старшекурсник.
А дальше все происходит настолько быстро, что я не успеваю
заметить, что именно делает мой сын.
Какое-то неуловимое, на бешеной скорости движение вперед.
Пашка летит навстречу чужой шпаге. Я кричу, но моего голоса не
слышно, потому что ахнули все. В последний момент сын
изворачивается, меняет траекторию движения, перетекает чуть в
сторону — и все понимают, что он невредим, а свою шпагу он вонзил
над ключицей соперника.
— Остановись! — орет старшекурсник. — Шпагу не вытаскивай!
Барон кровью истечет. Ты ему артерию пробил! Целителя!
Я понимаю, что у меня за спиной никого нет. Милорд Верд
уже появился на поляне и склонился над раненым. А я не могу
пошевелиться. Видимо, как ректор академии ни спешил на помощь
пострадавшему, кинуть на меня заклинание, чтобы обездвижить, он
все-таки успел.
Ночь. Темнота. Если бы меня не обездвижили, я наверняка
стучала бы зубами. От холода. А так… Поскольку я была в роли
статуи, то даже такого сомнительного удовольствия я была
лишена.