Сбросив Урода, я вскочил на автомате с такой скоростью, что
заныли все мускулы и суставы. По лицу и шее текло теплое и липкое.
Щека онемела от боли.
Сзади зашуршало. Я развернулся на каблуке и нажал на спуск.
Автомат затрясся, выплевывая пули. В темноте не разберешь, но судя
по В-токам и звукам, я попал в одного из Уродов. Он затих в траве,
но где-то оставался третий, которого я не чувствовал.
Проклятие! Знали ли Отщепенцы, что в одном грибе днюют сразу три
Урода?! Будь там один, я бы уже победоносно возвращался в
лагерь.
Свободной рукой я наощупь выхватил из-за пояса М-стикер и
налепил прямо на гриб. Он был упругим и теплым – в отличие от своих
детишек. Затем я в ускоренном режиме опустился на одно колено перед
зарезанным первым Уродом и взялся за кривой кинжал...
Ориентироваться в темнотище было сложно, поэтому я постарался
захватить клинком побольше мяса вокруг глаз, чтобы не проткнуть
яблоки. Клинок то и дело скрежетал о края орбит, и меня
передергивало. Иногда подступала тошнота, но я сказал себе, что не
оторвусь от процедуры, даже если меня будет выворачивать
наизнанку.
Урод не вонял и вовсе почти ничем не пах, разве очень слабо –
чем-то пряным, с кислинкой. Запах мог показаться приятным, если не
знать, от кого он исходит. Люди куда зловоннее...
Я подхватил пальцами мокрый и склизский комок и положил в банку,
затем второй. Тщательно закрыл крышку.
“И как такая мерзость могла породить ребенка от человеческой
женщины?” – подумалось мне.
Третий Урод напал, когда я выпрямился. Я срезал его очередью и,
выдохнув, вышел из боевого режима.
Некоторое время стоял, прислушиваясь к тишине и всматриваясь в
В-токи. Три Урода превратились в три трупа, а глаза лежат в банке.
Можно и передохнуть.
Сзади зашелестели стебли травы – если бы не обостренные в край
чувства, я бы в жизни ничего не услышал.
Я обернулся и “увидел”, как безглазый медленно, отрывистыми
движениями поднимается на ноги. Из бока с ножевыми отверстиями
стекала жижа, шаги его были неуверенными и неловкими, как у вдрызг
пьяного человека, но он шел прямо на меня!
Тот, которого я застрелил сразу после первого, тоже поднимался.
Из раззявленной пасти (это было мое воображение или обострившееся
восприятие В-токов?) вырывалось тихое хрипение. Третий пока еще
лежал в траве бесформенной грудой, но начинал шевелиться.