Я подскочил к лежащему и обрушил на него град ударов. Обычный
человек должен был давным-давно вырубиться, но Огнепоклонник
оказался выносливым, как мул. Я не заметил, как он захватил к
пригоршню песок с проплешины среди “газона” и швырнул его мне в
лицо. Я отвернулся на миг, зажмурившись, но Борису этого хватило,
чтобы угостить меня ударом ноги в сапоге и, когда я свалился,
усесться сверху – в “маунт”, как принято было говорить в ММА.
– Никаких правил, кроме волшбы, да? – прохрипел он. – Ну так
получай, Урод! Гори в адском пламени!
Его твердые мозолистые пальцы сдавили мне горло. Я ухватился за
скользкие от крови запястья, но Борис словно окаменел и прибавил в
весе. У меня сам собой изо рта вылез язык, глаза закатились. Черное
небо, факелы и лица зрителей подернулись дымкой, закружились. Я не
мог ни вдохнуть, ни выдохнуть.
– Олесь! – донесся до меня голос Киры.
“Вырви ему хоть глаза, хоть яйца!” – прозвучал в памяти жаркий
шепот Люции. Я отцепился от запястий и обеими руками схватился за
гульфик Бориса. Гульфика, ясное дело, у него на джинсах не имелось,
и джинсовая ткань была довольно плотной, но яйца находились на
месте.
В кино обычно такими подлянками пользуется злодей, но в
реальности все неоднозначно. Если на то пошло, Борис первым
прибегнул к подлости, ослепив меня песком.
Результат моих манипуляций последовал немедленно. Борис заорал и
убрал руки.
Поскольку он привстал, я повернулся на бок, потом – на
четвереньки и выскочил из-под супостата. Ладонь нащупала камень
размером с кулак, я развернулся и, не глядя, размашисто ударил
Бориса. Камень попал куда-то в район виска.
Но и тогда этот тип не потерял сознание! Он был в нокдауне,
качался, как пьяный, взгляд расфокусировался, но по-прежнему
держался на ногах и даже шел. Впрочем, не вперед, а назад. По виску
сгоревшей половины текла черная в свете факелов и фонарных свечей
кровь. Рот был разинут.
– Ты... ты... будешь гореть... в огне!!! – прохрипел он.
– Добей его! – взвизгнула вдруг Кира, и я вздрогнул.
Я тупо взглянул на камень в руке, шагнул вслед за пятившимся
Борисом, но двигался неуверенно. Все же убить рапирой
получеловека-полуурода, секунду назад перерезавшего горло маленькой
девочки, – это одно, а забить человека камнем на глазах у кучи
народа, среди которого родная сестра твоей жертвы, – это совсем
другое.