Грязная получилась схватка, и не было в ней ничего благородного
и красивого... Но чего я ожидал? Вот Отщепенцы ничего другого и не
ждали, подначивая меня поскорей подбежать и расколотить Борису его
крепкую башку. Но я медлил.
И Борис рухнул с закатившимися глазами и побелевшим лицом в
воду. Берег здесь выступал над водой примерно на метр, течение было
быстрым, а река глубокой. Бориса моментально унесло в темноту.
Болельщики издали разочарованный вопль, кто-то засвистел.
Плохо соображая, я повернулся и посмотрел на Киру.
Она молча отвернулась.
Витька был отомщен, но на душе у меня было погано, как
никогда.
Мы с Кирой отчалили из становища Отщепенцев наутро следующего
дня, поднявшись затемно и перекусив на скорую руку. Никто нас
больше не задерживал.
От купания голышом в обществе Люции и прочих Отщепенцев я
отказался, сославшись на усталость. Кира, насколько мне известно,
тоже ушла в свой шатер задолго до окончания пирушки. Люция
проводила меня укоризненным взором, но уже через минуту заливисто
смеялась и хлопала по колену какого-то молодого ведуна с
заплетенной в косички бородой.
После потасовки с Борисом у меня разболелись старые раны и
появились новые – далеко не такие жуткие, как после свидания с
Уродами. Однако плохо мне было не от ран, а от самой схватки и ее
завершения. Не так я представлял себе месть Борису, ох, не так! В
моем воображении у нас состоялась встреча в чистом поле, и я
всаживал в него пулю, а после того, как он падал с лошади, я
успевал сказать пару слов насчет Витьки... В реальности же
получилось так, что я лупил его камнем по черепу на потеху массе
людей и лупил-то как-то совсем хреново, раз он никак не
вырубался... И все это ко всему прочему лицезрела Кира.
Она, конечно, ни единым жестом не показала, что хоть в чем-то
меня винит. Борис сам выбрал меня в качестве противника. И он убил
Витьку, хотя собирался пришить саму Киру. Она ненавидела брата, но
чужие семейные дела – потемки...
Пока Викентий или кто-нибудь другой не объявил, что я должен
присутствовать на очередном мероприятии ведунов, мы в спешном
порядке забросили шмотки в мусоровоз (включая скейт, который чудом
остался в целости и сохранности после того, как его поюзала толпа
детишек). Разговаривать было некогда.
Кира оседлала гнедую лошадь, рыжая была в заводе. Я сел за руль
мусоровоза (или гарбовоза, как его называли Отщепенцы) и понял, что
соскучился по кабине, сидению и рулю. Наверное, так же чувствует
себя дальнобойщик, который засиделся на одном месте и вот, наконец,
снова забирается в родную фуру.