Бросая тертый кварц,
Остановиться – забыл.
Зажженному в подобие окну,
На брызги слюдяные
Приманивает взгляд среди теней.
И если бы шакал во тьме не выл,
Надавливая нотой на луну,
Я знал бы, что один.
Что вереница дней
Не есть причина,
Но следствие —
Готовности ко сну,
Способности к отличию жары,
От холода – по влаге на плечах;
И памяти, что ты еще мужчина,
Нащупывая вдруг в своих вещах
Осколком дома – бритвенный прибор,
Желтеющее фото с незнакомым
Пейзажем, знакомой женщиной,
И чем-то там вдали, что,
Пачкая растрескавшейся глянец,
Есть (по методике Дали)
Проявленное в кажущемся.
Укладывая названное в ранец,
Спешу к определенному в крови
Пределу.
Мне имя, может быть, не легион,
Но точно совершенно – иностранец.
Чтобы
почувствовать хоть какой-то запах, нужно
прижаться к вороту свитера,
отогревая с минуту в нем
замерзшие ноздри. Чтобы
услышать хоть что-нибудь,
кроме снежного хруста, нужно
произнести это самому. Чтобы
почувствовать самого себя, нужно
остановиться, закрыть глаза,
вспомнив о том, каким ты казался себе
когда-то. Все кончилось. Осталась одна свобода
преодолеть этот бескрайний замерзший мир,
подойдя к чему-то, что кажется
уже на середине пути
неважным.
Капитан убит. Волна лижет доски
Палубы. Судовой врач, как полезная вещь —
Что-то вроде каната, горизонта, вахты,
Внемлющей плотской жалобе – оставлен.
Следы поножовщины; ставень, разбитый пулей;
За штурвалом какое-то тело, – видимо, носящее имя,
Рожденное кем-то когда-то – ныне, просто часть
Корабля и тьмы. Это тело – и есть все мы.
Перестав разгибаться, пальцы —
Перестали болеть ночами.
Глаз ослеп к волне, безразличен к солнцу.
Мерный стук уключин – минует ухо.
И я видел, кажется, как на палубе
На ночном ветру танцевали духи.
Завершенная древком весла, рука —
Есть вид нового тела. К нему приложены —
Голова, подбрюшие и бока —
В общем, все то есть, что покрыто кожей;
На другом конце – уходя в закат,
Толщи вод, гудящие, словно гложут
Камень воздуха, рухнувшего в агат,
Распростертый поверх на морское ложе.
Возвращение с троянской войны
Сожжен и конь и башни и тела.
Та нить судьбы, что в Трою привела,
Оборвана, похоже, также. Тесно
На корабле. Кончается вода.
И палуба, как воплощенье места,
Уныла днем, ничтожна под луной,
Похожая царящей тишиной
И холодом меж ребер на пустыню.
Оборванный с плеча Эона клок,