– Когда мы вошли в покои, – горестно продолжал король. – Далиа была мертва… – Дарс прикрыл глаза, тяжесть воспоминаний все еще довлела над ним. – Зверь держал тебя в лапах… Он обернулся, оскалился. А потом… потом опустил тебя в кроватку, – на лице праотца отражалось столько боли, будто он переживал все заново. – Детсем и Арнгур бросились на него, но Зверь оказался так быстр и так силен! Шерсть, словно камень, а когти… Оба погибли даже не оцарапав его! Но со мной он не стал сражаться. Бросился с балкона и растворился во мраке. Стража искала, но тщетно…
Марен молчал.
Сон вновь мелькал перед глазами, обрастая новыми деталями. Принц слышал крик – крик своего отца. Видел начало преображения. Видел, как искажается и вытягивается лицо, как черная шерсть покрывает тело. Как длинные и острые, словно лезвия кинжалов, когти лезут из пальцев. Как губы оттопыривают молочно-белые клыки. Как пасть скалится в свете пылающих в камине поленьев… Видел, как напугана мать, чувствовал ее отчаяние. Слышал, как она просила Зверя остановиться…
Сапфировые глаза пристально вглядывались в портрет, но внутренний взор устремился в тот день…
Зверь держал малыша своими сильными лапами, держал аккуратно и бережно. Черные ноздри трепыхались, принюхиваясь. В обсидианах отражался сапфировый блеск глаз ребенка, уши чуть приподнялись. Шерсть на подбородке слиплась от крови, из-под верхней губы торчали клыки, но пасть не скалилась.
Угольный нос ткнулся в щеку малыша.
Мальчик ухватился зубами, задел губу Зверя, но тот не разъярился, даже не взрыкнул. Ребенок дернул головой – раз, еще один, – оторвав кусок плоти, зажатой в зубах Зверя. Сапфиры блаженно прищурились, измазанный кровью детский носик дернулся. Кровь струйкой побежала по подбородку, когда усердно задвигались маленькие челюсти, вгрызаясь в такую мягкую и такую сладкую теплую плоть.
Зверь легонько боднул ребенка лбом; малыш довольно улыбнулся. Хищная пасть приоткрылась, и остаток плоти выпал. Розовый шершавый язык коснулся детской щеки и из горла раздался двоящийся рычащий голос:
– Eden… Ma-a-ren… [Мой… Ма-а-рен…]
– Отец… – пробормотал принц.
– Что?
– Это был… отец.
– Да, – кивнул Дарс Летар.
Марен сквозь поволоку картин прошлого смотрел на портрет. Воспоминания становились ярче, накатывали волнами. В ушах все отчетливее слышались: потрескивание огня, тихий убаюкивающий шепот матери, и глухое рычание отца – уже Зверя.