Все ясно. Если призадуматься, то Грейв действительно слишком
часто бравировал своим именем, мол, именно он такой весь из себя
командир королевской стражи. Какая это честь, какая ответственность
и что именно ему это доверили, единственному из многих. Если не
прислушиваться, то может показаться, что это обычная гордость, а на
деле, оказывается, — гордыня.
— Так в чем проблема? — Но один момент остается для меня
непонятным: какого лешего этот старик требует от сына невозможного?
Это я и решил спросить следующим: — Что мешает ему жениться и
заделать себе еще одного сына? И чем его не устраиваешь ты?
— Я… — вот тут он немного подзавис. Неужели подобное в голову не
приходило? — Я не знаю. Он всегда был себе на уме и ни с кем не
делился мыслями. Ну а я… посмотри на меня. — Неопределенный всплеск
руками. — Ему хотелось видеть во мне воина, такого же, как он. А я
не воин и никогда не смогу им быть. Я ученый.
— И Грейв не может это принять. Хорошо, это понятно, — кивнул я,
додумав логику старшего Левентина самостоятельно. Вот только… — Но
скажи мне тогда, причем тут твоя жена? Я видел, как он на нее
смотрит, и это точно не взгляд любящего родственника.
— Он считает, что это ее вина.
— В чем? — я это уже слышал, когда только пришел, но решил
уточнить для проформы, вдруг показалось. — В том, что ты не можешь
иметь детей?
— Да.
Бред. С тем же успехом можно обвинить Землю в том, что она
круглая, а не квадратная. Или не плоская. Впрочем, кто бы мог
подумать, что этот «умудренный жизнью мужчина» обвинит в
собственных бедах кого-то другого.
— Здорово, — сарказма в моем комментарии хватило бы, чтобы
ложкой накормить половину замка. Это ж какими тайными тропами
должен бродить человеческий разум, чтобы прийти к таким выводам? И
тут я вспомнил оговорку Грейва перед уходом. — Но если он не хочет
искать себе жену, то как он тогда собрался делать наследника сам?
Ты же не хочешь сказать, что…
— Я боюсь этого, — не сказать, что Клаус обнадежил меня своим
ответом. — Мне хочется верить, что отец так не поступит, но я не
могу быть в этом уверен. Его невозможно остановить, если он
поставит перед собой какую-то цель. И если вдруг случится так, что
он захочет тронуть Клаудию, я буду бессилен.
Младший Левентин умолк, потянувшись к чудом уцелевшему графину с
водой, что не разбился при падении со сломанного стола и даже
сохранил в себе воду. Я же в это время думал, что Грейв тот еще
хитрец. Прикрывать желание трахнуть жену собственного сына честью
семьи… такого я еще, пожалуй, не видел.