– Явился. Давай к столбу. Недосуг с тобой долго возиться,
безродыш.
Поросячья рожа Хвана – само равнодушие. Не обманешь, урод. Знаю,
рад внутри. Своему сынку приятное делаешь.
– Жилетку скидай.
Это уже Краг, ещё один сынок старосты, что на пару годов младше
Гравра. Он у нас в общине в последнее время за наказания отвечает.
Жестокая скотина – нравится ему это дело. В удовольствие работает,
гад. Тоже рыжий, но, видать, в мамку пошёл. Больно тощий на фоне
остальных в их семейке.
В том году кабан его зашиб хорошо, и с тех пор Краг хромает.
Хван уже троих знахарей приглашал, говорят. Только травма там
сильная – зелья лечебные, из тех, что попроще, её не берут, а на
сложные, дорогие староста деньгу жмёт пока. Ждёт, когда в граде
лекарь с даром появится – у того это втрое дешевле получится.
Обещают там, что с материка скоро один такой приплывёт. Ярл наш
пригласил вроде как.
– Лапы суй в петлю.
У позорного столба трава стоптана до земли. Тут бывает особо
провинившиеся днями стоят. Мне же только на пару минуток примерить
петельки. Сунул руки в них. Верёвки прибиты краями к верхушке
столба. Краг дёрнул, затягивая.
– Люд честной, – начал староста. – Отрок сей понесёт наказание
за враньё и за трусость.
Я аж хрюкнул от возмущения. Трусость?! Вот ведь жирная тварь!
Ещё мне и трусость приплёл. Да от такого мне вовек не отмыться!
– Взбаламутил народ, оторвал всех от дел. Пять плетей! Я
сказал.
И Хван с деланным равнодушием, отвернувшись, зашагал к своему
дому, что торцом выходил на собор. Вот только народ не спешил
следовать примеру своего старосты. Сотни пар глаз следили за мной и
за Крагом, доставшим из-за пояса кнут. В толпе гул, но никто не
спешит заступиться за ни в чём не повинного парня. Бубнят
одобрительно больше. А как же. В общине, где всё на крепости
большой семьи держится, на сирот всегда смотрят косо. Нет у меня
тут защитников. И сочувствующих тоже по пальцам.
Зато предвкушающих целая шайка. Патар, Браг и Гауч в первом
ряду. Да с той стороны, откуда лицо моё видно. Что им на битую
спину смотреть? Они мои муки хотят смаковать. А вот хер вам!
Я улыбнулся и весело подмигнул Патарке.
Вжик!
Свист хлыста принёс первую порцию боли. Я даже не дрогнул.
Улыбаемся дальше.
Снова вжик!
Пусть думают, что у меня крепи десяток долей. Улыбаюсь.
Третий вжик!