— Твою мать, — тихонько прошипел я сквозь зубы.
И было отчего зашипеть. Меня в ближнем бою и Буратино заколет.
Ему даже сабля не понадобится, хватит и носа. А тут целых два
полностью вооружённых «легионера»! Что же делать? Прятаться? Так
солдат, к сожалению, не слепой. Сражаться? Похоже, придётся. Шансы
на победу есть. Скорость и неожиданность на моей стороне. Да и вон
тот ржавый молоток может сослужить хорошую службу.
Я решительно схватил с ящика инструмент, а потом замер возле
люка. И когда тот открылся, с размаха приголубил молотком
вытаращившего зенки «легионера». Железный набалдашник с чавканьем
вошёл в глазницу, сломал мелкие косточки, а рассохшаяся рукоять с
треском переломилась.
Бородач с диким криком полетел с лестницы. Упал на спину,
выронил из руки саблю и шумно выпустил воздух из лёгких. А я
сиганул следом за ним и почему-то проорал какую-то странную
аббревиатуру:
— За ВДВ!
Мои коленки протестующе взвизгнули от боли, когда ботинки
ударились об пол. Но резанувшая по нервам боль не помешала мне
воткнуть кинжал в урода с раздробленной глазницей. Из его шеи
толчками хлынула кровь, напоминая карликовый гейзер. А я, не став
рассусоливаться, метнулся к «легионеру» со спущенными до щиколоток
штанами. Он судорожно вытащил из кобуры револьвер и попытался
прицелиться в меня. Но я ударил насильника по запястью, из-за чего
его грабля с револьвером ушла в сторону. Раздался выстрел. Пуля
вонзилась в пол, выбив несколько древесных щепок. Девчонка отчаянно
завопила. А я юркнул между широко расставленными ногами супостата и
чуть не получил членом по лбу. Но зато оказался со стороны тыла
врага и незамедлительно всадил кинжал в его волосатую мошонку.
Горячая кровь хлынула на мою кисть. Дом же огласил визг
недорезанной свиньи:
— А-а-а!
Однако я не успокоился на достигнутом. Выдернул клинок и всадил
его в печень «легионера». Он вытаращил глаза и мучительно
распахнуть рот. Болевой шок завладел солдатом, превратив его в
бестолковый овощ.
«Легионер» рухнул на спину и больше не предпринимал никаких
попыток защититься. Я спокойно выдрал из его пальцев револьвер и
выпрямился, глянув на девчонку. А та с неистовством бывшей жертвы
оседлала раненого, после чего с криками и слезами стала истерично
втыкать глиняный черепок в лицо ублюдка.
Глаза девчонки лихорадочно сверкали, а ноздри раздувались, как у
боевого коня при звуке трубы, возвещающей начало атаки.